ПРОБЛЕМА ТВОРЧЕСТВА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СИНЕРГЕТИКИ

ПРОБЛЕМА ТВОРЧЕСТВА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СИНЕРГЕТИКИ Д.С. Чернавский, Н.М. Чернавская Проблема творчества волновала человечество с античных времён. Тем не менее, вопрос о том, в чем состоит этот процесс и как он протекает, до сих пор остается дискуссионным. Это естественно, поскольку суть явления выяснена далеко не до конца и сам термин - творчество - употребляется в разных смыслах. По той же причине четкое и общепринятое определение феномена творчества сейчас отсутствует. Традиционно проблема творчества относится к гуманитарным наукам: философии и психологии. В этих науках было предложено несколько разных определений творчества. Среди них наиболее конструктивным, на наш взгляд, является определение творчества как генерации (непредсказуемого возникновения) новой ценной информации.

Много в пространстве невидимых форм и неслышимых звуков, Но передаст их лишь тот, кто умеет и видеть и слышать А.К. Толстой Введение Проблема творчества волновала человечество с античных времён. Тем не менее, вопрос о том, в чем состоит этот процесс и как он протекает, до сих пор остается дискуссионным. Это естественно, поскольку суть явления выяснена далеко не до конца и сам термин - творчество - употребляется в разных смыслах. По той же причине четкое и общепринятое определение феномена творчества сейчас отсутствует. Традиционно проблема творчества относится к гуманитарным наукам: философии и психологии. В этих науках было предложено несколько разных определений творчества. Среди них наиболее конструктивным, на наш взгляд, является определение творчества как генерации (непредсказуемого возникновения) новой ценной информации. Было показано, что творчество - результат интуитивного мышления и при чисто логическом подходе творчество отсутствует. Это утверждение хорошо известно специалистам логики, но может вызвать удивление (и протест) у представителей точных наук. Действительно, доказательство теорем и решение математических задач часто приводят как пример творчества. Однако если задача четко сформулирована, то решение её можно поручить компьютеру. В этом случае результат вычислений уже предопределен исходными положениями и новой информации не содержит. Элемент творчества при этом все же присутствует и заключается в выборе наилучшей программы (или пути решения задачи), однако тем и ограничивается. Приведенный пример логического решения задач, в случае, когда исходной информации достаточно, требует профессионализма и, часто, высокого класса. Однако профессионализм и способность к творчеству - свойства разные и даже противоречивые. В науке и жизни необходимо и то и другое, но в определенном соотношении. Узкий профессионализм сковывает творчество и тем ему препятствует. С другой стороны, творчество раздвигает и разрушает рамки узкого профессионала и тем ему опасен. Можно сказать, что профессионализм и творчество находятся в дополнительном (в смысл Н. Бора) отношении. В художественной форме это ярко показал А.С. Пушкин в драме "Моцарт и Сальери" В ней Сальери - профессионал, стремящийся подчинить творчество логике, или, по словам Пушкина, "алгеброй гармонию поверить". Моцарт - творец, разрушающий прокрустово ложе логики, ищущий (и находящий) новые решения, логически не предвидимые. Именно в этом и состоит суть драматического конфликта. В гуманитарных науках творчество описывается как акт озарения, который не подвластен исследованию и анализу в рамках естественных и точных наук. Принято думать также, что озарения приходят редко и каждое из них - событие, о котором слагаются легенды. Пример тому - яблоко, упавшее на голову Ньютона. В действительности, каждому человеку на каждом шагу приходится принимать решения в условиях недостатка информации, т.е. заниматься творчеством. Тем не менее, принятие решений в повседневной жизни и творчество в науке и искусстве все же отличаются. В первом случае человек ориентируется на прецеденты, собственный неформализованный опыт (т.е. интуицию). При этом он учитывает сложившиеся в обществе правила поведения, которые, однако, не жестки и допускают различные варианты решений. Логика здесь используется редко и слова "давайте мыслить логически", как правило, произносятся именно тогда, когда логический путь зашел в тупик. Художественное творчество не сковано жесткими рамками. Цель его - сообщить человечеству нечто новое в емкой, но не жесткой, а свободной индивидуальной форме, допускающей различные толкования. Ценность создаваемой при этом информации определяется обществом, и этот процесс тоже неоднозначен. В научном творчестве главная задача - раздвинуть рамки принятых аксиом и сформулировать новые, охватывающие задачи, которые в прежних рамках не находили решения [1, 2, 3]. Тезис о том, что процесс творчества невозможно исследовать в рамках точных и естественных наук, до недавнего времени считался общепринятым. Однако сейчас уже настало время, когда к феномену творчества можно подойти с позиций этих наук. Именно в этом и состоит цель предлагаемой публикации. На первый взгляд такая цель может показаться кощунственной, поскольку выглядит как попытка "алгеброй гармонию поверить". Однако современная наука - отнюдь не сухая и жесткая алгебра, которую имел в виду Пушкин. В последнее время в точных и естественных науках произошли существенные изменения. Рамки их расширились, так что современная наука по глубине и красоте не уступает музыке Моцарта. Ниже мы обсудим, какие именно достижения точных и естественных наук позволили расширить их рамки и приблизить к пониманию феномена творчества. Психологических аспектов творчества мы, по возможности, касаться не будем. Дело в том, что этим аспектам посвящена обширная литература, которую в краткой статье объять невозможно. Кроме того, эта тематика выходит за рамки нашей цели. Что же именно произошло в науке в последнее время? Полный ответ на этот вопрос в краткой статье дать трудно, и поэтому отметим наиболее важные события, породившие новые направления. Во-первых, в теории динамических систем возникло новое направление - динамический хаос. Появилась возможность с помощью математических моделей исследовать механизм непредсказуемых (случайных) явлений. Особую роль здесь играет хаос, который возникает, длится конечное время и затем исчезает. Именно на стадии хаоса (точнее, при выходе из него) возникает новая ценная информация. [4]. В этой стадии существует момент, когда генерация ценной информации наиболее эффективна. Этот момент по существу и является "моментом озарения", или, что то же, "моментом истины". Предложено несколько названий промежуточной хаотической стадии: в работах [4,5] она называется "перемешивающий слой", в работах Г.Г. Малинецкого [6] используются более образные термины: "джокер" - хаотическая стадия и " русло" - динамическая. Чередование стадий: порядок ® хаос ® новый порядок (или, в терминологии [6] "русло" ®"джокер" ® "новое русло") является характерной особенностью всех развивающихся систем. Это не удивительно, поскольку во всех развивающихся системах происходит рождение новой информации. Такое чередование стадий соответствует известной триаде Гегеля: "тезис" ® "антитезис" ® "синтез", которая, кстати, была предложена ровно двести лет тому назад (в 1803 г.). В точных науках (т.е. в теории динамических систем) по существу то же было сформулировано лишь недавно. Важно подчеркнуть, в рамках этой теории понятия: "момент истины" или, что то же, "момент озарения" имеют не только художественный, но и вполне четкий математический смысл. Во-вторых, в последнее время успешно развивалась нейрофизиология. Это важно, поскольку процесс творчества, как частный случай мышления, протекает в реальных нейросетях человека. Поэтому, исследуя явление творчества в рамках естественных наук, необходимо представлять себе, какие именно процессы протекают в головном мозге на биохимическом, клеточном и нейросетевом уровнях. В настоящее время эти процессы на всех упомянутых уровнях достаточно хорошо изучены (см., например [7]). В-третьих, в последние десятилетия возникли новые направления: теория распознавания [8] и нейрокомпъютинг [9]. Конечной целью этих теорий (так же как и любой другой теории) является прогноз поведения окружающих объектов (как живых, так и не живых). Тем не менее, они сильно отличаются от теорий в обычном понимании слова. Главное отличие в том, что прогноз делается не на основе аксиом и логических выводов из них, а на основании прецедентов. Набор прецедентов носит название - "обучающее множество". Требование доказательства верности прогноза в теории распознавания отсутствует. Вместо него используются критерии похожести. Основной задачей теории является ответ на вопрос: на что (или на кого) похож данный объект (или субъект). Для этого необходимо знать признаки объекта и сравнить их с признаками объектов из обучающего множества. В основе прогноза лежит положение: поведение объекта будет похоже на поведение его прототипа из известных прецедентов. Напомним, что именно так совершается творчество в повседневной жизни. Тем не менее, теория распознавания является разделом математики и, следовательно, относится к точным наукам. Математика используется для того, чтобы слова "похож" или "не похож" обрели количественное выражение. Она используется также для формализации процесса распознавания. Последнее удается не всегда, но если удалось, то формулируется алгоритм распознавания, именуемый "решающим правилом". Владея им и зная признаки объекта, можно прогнозировать его поведение уже чисто логическим путем, не обращаясь к прецедентам. Можно сказать, что распознавание до формулировки решающего правила происходит интуитивно, а после - логически. Т.о. в рамках этой теории удается проследить путь перехода от интуитивного мышления к логическому. До развития теории распознавания даже поставить такую задачу было немыслимо. Нейрокомпъютинг [9] (или, что то же, теория нейросетей) - новое и бурно развивающееся направление науки. Первоначально оно возникло как попытка математического моделирования процессов в мозге. Попутно выяснилось, что оно имеет богатые практические приложения (в частности, в медицине и военном деле). Сейчас его можно рассматривать как мост, соединяющий теорию распознавания и нейрофизиологию. Во всех упомянутых теориях большую роль играет интеграция информаций. Поясним суть процесса интеграции. Набор объектов, входящих в обучающее множество всегда ограничен и подчинен определенной цели. Так, в механике это набор массивных тел и цель - прогноз их поведения под действием сил. В термодинамике это набор сплошных сред (газы, жидкости и т.п.) и цель - прогноз их поведения при изменении давления, температуры и объема. В каждом из этих обучающих множеств были сформулированы свои решающие правила, которые играли роль аксиом (или "начал"). Эти аксиомы имеют силу в своей области и не имеют её в другой. Однако с развитием науки появилась необходимость объединения обучающих множеств и, следовательно, решающих правил. Именно этот процесс объединения в теории распознавания и называется интеграцией информаций. В обществе он же называется интеграцией наук. Подчеркнем, на уровне нейрофизиологических процессов механизм интеграции информаций в общих чертах известен. На уровне теории нейросетей он тоже в принципе ясен, так что даже предложены математические модели процесса. Возвращаясь к проблеме творчества, следует сказать, что в рамках каждого из упомянутых направлений, взятых в отдельности, проблему творчества решить невозможно. Это можно сделать, только объединив их (путем интеграции), т.е. представить процесс творчества в виде следующих стадий. Первая, исходная, стадия - имеется несколько областей знания, в каждой из которых существуют свои правила (аксиомы). Вторая стадия - появляется необходимость объединить эти области (т.е. провести интеграцию). Для этого необходимо знать ситуацию в каждой из областей и провести в них ревизию привычных правил, частично отказаться от них, частично расширить. Как правило, имеется несколько вариантов ревизии, и необходимо выбрать из них один (не обязательно наилучший, но удовлетворительный, на данном этапе). Ясно, что сделать выбор логически, т.е. на основании прежних правил, невозможно. Поэтому проблема часто представляется как логический парадокс. Отказ от привычных правил и необходимость сделать выбор влечет за собой растерянность и хаотичность как в умах людей, так и в обществе. Иными словами, эта стадия - перемешивающий слой, проявлением которого являются "муки творчества". Третья стадия - выход из перемешивающего слоя. Часто эта стадия длится сравнительно короткое время и представляется как "момент истины", "озарение" или "порыв вдохновения". Когда выбор сделан, формулируются новые правила, в рамках которых парадокс разрешен. При этом оказывается, что прежние правила имеют область применимости, но ограниченную, в чем, собственно и состоит их ревизия. Часто стимулом для выхода из перемешивающего слоя служит какое-либо внешнее воздействие, порою, даже банальная встряска. Так, Ньютону на голову упало яблоко (судя по всему, немалых размеров), и именно в этот момент он сделал выбор, принял решение, и в результате возникла классическая механика. В качестве иллюстрации сказанного приведем несколько примеров творчества в науке и искусстве. Первый пример - создание Чарльзом Дарвином теории биологической эволюции. До Дарвина в биологии господствовала концепция гармонии природы. Считалось, что создает гармонию и управляет ею некая высшая инстанция. В те времена роль её, естественно приписывалась Богу. Одна из аксиом концепции гармонии состояла в том, что живые существа ведут себя целесообразно и целенаправленно приспосабливаются к изменяющимся условиям. Массовая гибель популяций и даже исчезновение видов трактовались как случайность, вызванная внешними причинами - геологическими и климатическими катастрофами. В рамках этой теории вставал вопрос: каким образом благоприобретенные признаки наследуются потомством. Уже было хорошо известно, что среди культурных животных и растений для этого необходима селекция, т.е. отбор желаемых и уничтожение прочих. Этот вопрос в рамках концепции гармонии не находил ответа. Одновременно в смежной науке - экономике - господствовала теория Адама Смита и его последователя Томаса Мальтуса. В основе ее лежала аксиома о конкурентной борьбе на свободном рынке. В результате борьбы выживает наиболее приспособленный конкурент, что и обеспечивает гармонию, т.е. оптимальное для всех соотношение цен и производства товаров. В этой концепции тоже был нерешенный вопрос: какая инстанция ограничивает конкуренцию и направляет её в полезное для всего общества русло, или, иными словами, какую роль в экономике играет государство. Согласно концепции Смита она должна быть минимальной, хотя уже тогда было ясно, что эта роль весьма существенна. Дарвин был хорошо знаком с работами Смита и Мальтуса. Большое впечатление на него произвела идея борьбы за существование, изложенная в книге Томаса Мальтуса "О народонаселении". Однако отказаться от привычной идеи всеобщей гармонии было для него отнюдь не просто. Иными словами, муки творчества Ч. Дарвин, несомненно, испытывал, но в конце концов выбор сделал - перенес в биологию идею конкурентного отбора. В своей биографии Ч. Дарвин так вспоминал момент озарения: "Я хорошо помню поворот дороги, где я понял, что при борьбе за существование благоприятные признаки имеют большую тенденцию к сохранению в неблагоприятных условиях. Теперь я, наконец, обладаю теорией и можно работать дальше" [10]. Можно предположить, что дорога была ухабистой, и на повороте Дарвина изрядно встряхнуло, как и Ньютона под яблоней. Так появилась теория естественного отбора, в рамках которой проблема благоприобретенных признаков была решена: наследуются все признаки, но выживают только полезные. Необходимость в "высшей инстанции" сама собой отпала, и в середине жизни Ч. Дарвин стал атеистом. Можно подумать, что Дарвин вообще не создавал новой информации, а только перенес (рецептировал) ее из смежной области. Частично это верно, но лишь частично. Дело в том, что буквальный перенос аксиом из одной области в другую неэффективен. Нужно выбрать какую именно информацию и из какой смежной области следует перенести в другую - в этом и состоит творчество. Впоследствии выяснилось, что в эволюции существуют факторы, ограничивающие борьбу за существование, а именно, взаимопомощь. Последняя особенно ярко проявляется у социальных животных и насекомых в форме коллективных поведенческих реакций. Сейчас уже ясно, что аналог государства в живой природе имеет место и играет в эволюции существенную роль. Выяснилось также, что помимо отбора наилучшего варианта, не меньшую роль играет выбор одного варианта из нескольких, практически равноправных. Именно в этом случае в живой природе возникает новая информация. Встает вопрос: в какой мере теория Дарвина обогатила экономику и возникла ли после этого единая наука? Ответ не утешителен: до сих пор этого не произошло и вопрос о роли государства остается дискуссионным. Однако в последнее время усилились попытки использовать в экономике достижения теории биологической эволюции [11]. Кроме того, возникло новое направление - экологическая экономика, необходимость которой обусловлена усилением техногенного влияния человека на природу. Т.о. время объединения экономики и биологической эволюции уже пришло, но еще не прошло. Иными словами, "момент истины" приближается и, возможно, мы будем его свидетелями. Другой пример касается Людвига Больцмана и его роли в создании современной статистической физики. В начале прошлого века существовали две разные науки: термодинамика и механика. В каждой из них была своя аксиоматика, свои проблемы и своя область применимости. В механике аксиомами служили законы Ньютона в разных формах: Лагранжа, Эйлера, Гамильтона и просто в форме уравнений движения. В рамках этой аксиоматики все процессы должны быть обратимы во времени. Основная проблема механики состояла в том, что реальные процессы во времени необратимы. В термодинамике аксиомами служили первое и второе начала. Согласно второму началу все процессы во времени необратимы, и энтропия может только возрастать. Проблема состояла в том, что понятие "энтропия" не имело ясного физического смысла. Более того, в ряде случаев энтропия не могла быть определена однозначно. Последнее наиболее четко сформулировано Дж. Гиббсом в форме парадокса смешения. Больцман задался целью - провести интеграцию наук и тем решить обе проблемы. Для этого он использовал механическую модель - бильярд Больцмана. В этой модели шары (аналоги молекул) двигались в соответствии с законами Ньютона и упруго отражались при соударениях друг с другом и со стенками бильярда. Больцман предположил, что движение шаров хаотично (гипотеза молекулярного хаоса), и получил два результата, которые вошли в золотой фонд науки. Во-первых, был выяснен физический смысл энтропии как логарифма вероятности реализации конкретного микросостояния (где скорости и координаты шаров фиксированы). Во-вторых, была доказана Н-теорема Больцмана о необратимом возрастании энтропии. Таким образом, интеграция наук Больцманом была проведена, но не до конца. Гипотеза молекулярного хаоса противоречила постулатам механики, т.е. ее аксиоматика была нарушена. Однако новой аксиоматики Больцман предложить не смог, и принцип соответствия был нарушен. Конкретно, без ответа оставался вопрос: при каких именно условиях в механике возникает хаос и когда он не возникает. Ответ на этот вопрос был получен полвека спустя, когда было показано, что движение шаров в бильярде Больцмана неустойчиво [Крылов, 1950], и была развита теория динамического хаоса [12,13,14,15]. Контрадикция между логикой и интуицией в этой истории проявилась в следующем. Гипотезу молекулярного хаоса Больцман высказал интуитивно, основываясь на многих прецедентах, о которых знал или которые наблюдал лично. В этом и состоял акт творчества. Эта гипотеза противоречила стройной логической схеме механики. Многие видные сторонники этой схемы (в том числе Ж.А. Пуанкаре) обрушили на Больцмана град критики. Попросту началась нередкая в науке травля инакомыслящего ученого. Каждый защищал "свою" информацию. Сторонники термодинамической аксиоматики тоже были недовольны. Результаты Больцмана не противоречили второму началу термодинамики, а напротив, подтверждали его. Однако Н-теорема Больцмана низводила второе начало из ранга аксиомы в ранг следствия. Логика термодинамики как самостоятельной науки была поколеблена. Больцман был атакован и с этой стороны. В результате судьба Больцмана сложилась трагично - он покончил жизнь самоубийством. Третий пример - создание квантовой механики. До нее было две науки: классическая механика массивных частиц и теория волн (включая электромагнитные). Каждая из них основывалась на своем множестве объектов и явлений. В каждой из них были сформулированы решающие правила (в форме уравнений, различных для частиц и волн) и своя аксиоматика. Эти правила не противоречили друг другу, но и не пересекались. Так было до исследования спектра черного излучения, произведенного Максом Планком и обнаружения интерференции электронных пучков. После этого появилась необходимость интеграции упомянутых наук, что и было сделано Э. Шредингером и В. Гейзенбергом. Эта интеграция была проведена просто методом сложения. Т.е. было предложено, во-первых, расчеты проводить на основе волнового уравнения, (именно, уравнения Шредингера, которое аналогично уравнениям Максвелла - I-ый постулат). Во-вторых, интерпретировать результаты расчетов в терминах вероятности обнаружить объект как частицу (II-ой постулат). Такая "интеграция" оказалась внутренне противоречивой, на что впервые обратил внимание А. Эйнштейн. Его не удовлетворило введение II-ого постулата о вероятности в чисто детерминистическую теорию. Н. Бор попытался снять противоречие, но только на вербальном уровне, введя понятие "классический прибор". Впоследствии выяснилось, что корни противоречия глубже. Было показано, что процесс обнаружения частицы, равно как и "классический прибор", в принципе не могут быть описаны уравнением Шредингера. Сами создатели квантовой механики - Э. Шредингер и В. Гайзенберг - в этой дискуссии активного участия не принимали и, скорее, разделяли точку зрения критикующих. Спор Бора с Эйнштейном и последующие дискуссии описаны во многих статьях, в том числе популярных. Методологические аспекты этого вопроса подробно обсуждаются в книге [16]. По существу, этот спор - проявление контрадикции между логическим и интуитивным мышлением. Отличие от предыдущего примера в том, что интуитивное суждение Больцмана о молекулярном хаосе в конце концов было обосновано в теории динамического хаоса и, таким образом, перешло в разряд логических. В квантовой механике этого еще не произошло. Проблема до сих пор остается дискуссионной и известна в науке как парадокс измерения. Таким образом, в данном случае интеграция информаций еще не завершена, и это еще предстоит сделать. Тем не менее, квантовая механика оказалась очень полезным инструментом в атомной и молекулярной физике. В этой области результаты квантово-механических расчетов неоднократно подтверждались экспериментально. Будет ли она столь же эффективна в решении более глубинных проблем, касающихся структуры элементарных частиц, - пока вопрос открытый. Таким образом, формулировка двух постулатов квантовой механики - пример чисто интуитивного мышления. Встает вопрос: какую роль в этом творческом акте играли прецеденты, т.е. явления в макроскопическом мире, которые могли бы навести на мысль о втором постулате? Вопрос не праздный и по этому поводу существует два мнения. Первое: современный теоретик может математически описать явление, которое он ни разу в жизни не видел и представить себе не может. Второе соответствует изложенному выше и состоит в том, что интуитивное мышление основано на образах и прецедентах, которые человек наблюдал, хотя и не пытался их описать. В данном случае, речь идет о конкретном явлении - превращении волны в частицу. Сейчас уже можно сказать, что такое явление в макроскопической физике существует и даже описано математически. Речь идет о режиме с обострением [17], и/или образовании пичковой диссипативной структуры в активной распределенной среде [18]. При этом место автолокализации пичка выбирается случайно, хотя вероятность и зависит от амплитуды волны в данной точке пространства. Эти явления описываются сейчас уравнениями классической нелинейной динамики. Во время создания квантовой механики теория нелинейных систем еще не была развита, и предложить теорию в этой форме было невозможно. Тем не менее, упомянутые явления существовали, и люди их наблюдали, хотя и не умели их описывать теоретически. Таким образом, наблюдать "парадокс измерения" в окружающей природе люди имели возможность. Сыграло ли это роль в их творчестве - вопрос открытый. Приведенные выше примеры относятся к научному творчеству. В художественном творчестве действуют те же правила и та же последовательность стадий, и тому можно привести много примеров. Один из них, относящийся к музыке, рассмотрен в работе А.А. Коблякова [3]. По существу, в ней идет речь об интеграции информаций, хотя автор использует другой термин - "трансмерный переход". Этим подчеркивается, что при интеграции увеличивается число измерений пространства, признаков объединенного множества объектов (т.е. обучающего множества, в чем, собственно, и состоит интеграция). Конкретно пример касается музыки И.С. Баха, а именно фуги си-бемоль мажор из первого тома "Хорошо темперированный клавир". В ней сочетаются две различных высотных системы: модальная и тональная. Их сочетание считалось невозможным, ибо приводило к диссонансу. Бах нашел путь их соединения, используя так называемый свободный контрапункт, т.е. аккорд, в котором диссонансы не только допускаются, но и широко используются. И.С. Бах по праву считается одним из родоначальников свободного контрапункта. До него в музыке господствовал т.н. строгий контрапункт, в котором диссонансы считались запрещенными. Сила эмоционального и эстетического воздействия музыки И.С. Баха несомненна. В чем она - на этот вопрос однозначный ответ дать трудно, поскольку восприятие музыки индивидуально и субъективно. По нашему впечатлению диссонансные аккорды И.С. Баха вызывают у слушателя ощущение растерянности, неуверенности в собственных силах, ничтожности перед чем-то великим. Они же отражают и муки творчества самого композитора. После них следует разрешение - чисто мажорный аккорд, который воспринимается как наконец-то найденный выход. Сравнивая с изложенным выше, можно сказать, что музыка Баха - яркий пример демонстрации творческого процесса, где в художественной форме представлены все его стадии, включая возникновения перемешивающего слоя и выхода из него в момент истины. При этом в перемешивающем слое оказывается не только сам творец, но и слушатель, который т. о. становится соучастником творчества. Другие примеры анализа художественных произведений с позиций синергетики приведены в [19]. Заключение В заключение перечислим основные выводы, к которым приводит естественнонаучный подход к проблеме творчества. Главный вывод из изложенного в том, что современное состояние точных и естественных наук позволяет подойти к процессу творчества и описать его даже в форме математических моделей. Этот подход не противоречит, а, скорее, согласуется с описанием творчества в философии и психологии. Возникает вопрос: ну и что? Иными словами, какую пользу можно извлечь из этого? Можно ли, построив математическую модель творчества, вложить её в компьютер? Будет ли такой компьютер способен к творчеству, и что именно он натворит? Из изложенного следует, что это сделать невозможно. Компьютер войдет в перемешивающий слой, в нем зациклится, впадет во "фрустрацию" и из неё не выйдет. Подчеркнем, это утверждение носит принципиальный характер и не зависит от уровня вычислительной техники - ни современной, ни будущей. Тем не менее, некая польза, на наш взгляд, имеется и заключается в том, что можно указать условия, необходимые для творчества. Во-первых, необходимо знать не только одну область науки (или искусства), но и смежные с ней. Однако быть профессионалом сразу в нескольких областях очень трудно (практически невозможно). Как правило, такой человек в каждой отдельной области уступает узкому специалисту и считается дилетантом. Отсюда вывод, звучащий несколько парадоксально: к творчеству способны скорее, дилетанты, нежели узкие профессионалы. Во-вторых, необходимо видеть противоречия, возникающие при сопоставлении аксиом (или правил) разных областей. Иными словами, надо уметь видеть парадоксы. Это дано не каждому. Большинство людей склонны не замечать их и не думать о них - так жить спокойнее. Именно это имел в виду А.К. Толстой, строки которого приведены в эпиграфе. В-третьих, из изложенного следует, что акт творческого озарения происходит в конце перемешивающего слоя. Именно тогда, когда наступает "момент истины" и "внутренний голос" может подсказать верное решение с вероятностью, близкой к единице. Как было показано выше, эти понятия в современной науке имеют не мистический, а вполне определенный математический смысл. Применительно к человеку это означает, что перед актом творчества он переживает состояние нервозности, неуверенности, растерянности, в течение которых происходит хаотический поиск выхода. В конце этой стадии наступает "момент истины" (озарения) и "внутренний голос" подсказывает решение. Выходу из этого состояния может способствовать внешний стимул типа встряски (как правило, непредвиденной и неожиданной). Согласно Б.М. Кедрову [20] именно это переживал Д.И. Менделеев в день открытия таблицы элементов. Анатоль Франс писал о том же в несколько парадоксальной, характерной для него, форме: существуют ситуации, из которых можно выйти не иначе чем с помощью некоторого помрачнения рассудка. Эти соображения относятся к психологическим аспектам творчества, но отнюдь не исчерпывают их. Применительно к обществу в целом, можно сказать, что "момент истины" в нем тоже существует и играет важную роль в творчестве. До этого момента даже гениальные идеи воспринимаются обществом как "ересь" с соответствующими последствиями. После него те же идеи третируются как банальность. Важно, что естественнонаучный подход позволяет определить этот момент с помощью теории распознавания (на основе анализа прецедентов). Отметим, кстати, что в истории науки "момент" - это годы, но это действительно момент по сравнению со временем, в течение которого парадоксы остаются не решенными. Это время - многие десятки лет. В целом, сколь полезен людям естественнонаучный подход к творчеству - судить читателям. Литература 1. Голицын Г.А., Петров В.М. Информация - поведение - творчество. М.: Наука. 1991. 224 с. 2. Фейнберг Е.Л. Две культуры. Интуиция и логика в искусстве и науке. М.: Наука 1992. 255 с. Фейнберг Е.Л. Кибернетика, логика, искусство. М.: Радио и связь. 1981. 144 с. 3. Кобляков А.А. Основы общей теории творчества (синергетический аспект) // Сб.: "Философия науки". М. 2002. Вып. 8. С. 96-107. 4. Чернавский Д.С. Проблема происхождения жизни и мышления с точки зрения современной физики // Успехи физических наук. 2000. Т. 170. №2. С. 157-183. Чернавский Д.С. Синергетика и информация. М.: Знание. 1990. 117с. 5. Колупаев А.Г., Чернавский Д.С. Перемешивающий слой // Краткие сообщения по физике. 1997. №1-2. С.12-18. 6. Малинецкий Г.Г., Потапов А.Б. Джокеры, русла или поиски третьей парадигмы // Синергетическая парадигма. М. 2000. С.138-154. (2000) 7. Иваницкий Г.Р., Медвинский А.Б., Цыганов М.А. От динамики популяционных автоволн, формируемых живыми клетками, к нейроинформатике // Успехи физических наук. 1994. Т. 164. №10. С. 1041-1072. Борисюк Г.Н., Борисюк Р.М., Казанович Я.Б., Иваницкий Г.Р. Модель динамики нейронной активности при обработке информации мозгом - итоги десятилетия // Успехи физических наук. 2002. Т.172. №10. С.1189-1214. 8. Чернавский Д.С., Карп В.П., Родштат И.В., Никитин А.П., Чернавская Н.М. Синергетика мышления. Распознавание, аутодиагностика, мышление. - М. Радиофизика (в печати). 9. Галушкин А.И. Нейрокомпьютеры. М.: ИПРЖР. 2000. 528 с. (2000а). 10. Дарвин Ч. О происхождении видов путем естественного отбора или сохранение благоприятствующих пород в борьбе за жизнь. Лондон. 1859. 11. Нельсон Р.Р., Уинтер С. Дж. Эволюционная теория экономических изменений. М.: Дело. 2002. 536 с. 12. Крылов Н.С. Работы по обоснованию статистической физики. М.: Из-во АН СССР. 1950. 13. Аносов Д.В., Синай Я.Г. // Успехи математических наук. 1967. Т. 22, вып. 5. С.107-128. 14. Лоскутов А.Ю., Михайлов А.С. Введение в синергетику. М.: Наука. 1990. 272 с. 15. Малинецкий Г.Г., Потапов А.Б. Современные проблемы нелинейной динамики. М.: Эдиториал УРСС. 2000. 336 с. (2000б) 16. Степин В.С. Саморазвивающиеся системы и перспективы техногенной цивилизации // Синергетическая парадигма. М.: Прогресс-Традиция. 2000. С.12-27. (2000а). Степин В.С. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция. 2000. 744 с. (2000б). 17. Сборник "Режимы с обострением. Эволюция идеи, законы коэволюции". Посвящен С.П. Курдюмову / ред. Г.Г. Малинецкий. М.: Наука. 1998. 255 с. 18. Романовский Ю.М., Степанова Н.В., Чернавский Д.С. Математическая биофизика. М.: Наука. 1984. 304 с. 19. Евин И.А. Принципы функционирования мозга и синергетика искусства // В сб.: Синергетическая парадигма. М.: Прогресс-Традиция. 2002. С.307-321. 20. Кедров Б.М. День одного великого открытия. М.: Наука. 1958. 270 с.

НЕУСТОЙЧИВОСТЬ КОМПОЗИЦИОННОГО РАВНОВЕСИЯ В ЖИВОПИСИ

НЕУСТОЙЧИВОСТЬ КОМПОЗИЦИОННОГО РАВНОВЕСИЯ В ЖИВОПИСИ Евин Игорь Алексеевич Институт машиноведения Российской Академии Наук В статье рассматриваются вопросы композиционного равновесия в живописи и методе его экспериментального исследования. Обсуждаются причины неправильной трактовки проблемы устойчивости композиционного баланса в живописи Р.Арнхеймом. In this paper the problems of compositional balance in painting and method of its experimental investigation are considered. The reason of wrong interpretation by R.Arnheim stability of compositional balance is discussed.

ВВЕДЕНИЕ Понятие неустойчивости практически отсутствует в психологических науках, в том числе в психологии искусства и во всем искусствознании в целом, хотя неустойчивость - принципиальное свойство функционирования мозга и самого феномена искусства. Это можно объяснить тем, что психология и искусствознание сформировались, и долгое время развивались, под влиянием классической научной парадигмы, рассматривающей окружающий нас мир как устойчивую, детерминированную, предсказуемую систему. Это привело к тому, что в тех вопросах теории искусства, где без этого понятия обойтись принципиально невозможно, часто возникают либо путаница, либо ошибки, связанные со стремлением совместить принципы организации искусства и мозга со старой научной парадигмой устойчивого и предсказуемого мира. Весьма поучительно, например, рассмотреть влияние детерминистической картины мира на представление о свойствах композиционного равновесия в живописи на примере работ известного американского теоретика искусства Рудольфа Арнхейма. ЧТО ТАКОЕ КОМПОЗИЦИОННЫЙ БАЛАНС? На протяжении многих столетий искусствоведы и сами художники утверждают, что основным композиционным принципом в Западноевропейской живописи является принцип равновесия, баланса. Принцип композиционного баланса гласит, что художественные элементы картины сгруппированы и организованы на плоскости картины таким образом, что имеет место композиционное равновесие перцептивных сил [1]. Несмотря на такую не совсем четкую формулировку (не существует строгого определения понятия "перцептивной силы"), смысл композиционного равновесия очень прост и понятен (Рисунок 1). Он аналогичен физическому равновесию, когда действующие на тело силы взаимно уравновешены (их векторная сумма равна нулю). В композиционном равновесии участвуют такие факторы, как формы объектов, их цвет, устойчивость и неустойчивость объектов и т.д. При этом темные цвета, большие предметы и объекты необычной формы выглядят тяжелее, чем светлые цвета, мелкие предметы и объекты регулярной, обычной формы. Рисунок 1. Композиционное равновесие картины, как и равновесие на весах, является неустойчивым. В последнее время проблема композиционного баланса возникла также в компьютерной графике при создании "дружественного" интерфейса, когда требуется, чтобы созданная на экране дисплея графические элементы были сбалансированы как по горизонтальной, так и по вертикальной оси (Рисунок 2) Рисунок 2. Пример сбалансированного и несбалансированного композиционного решения на экране дисплея Предложены также некоторые количественные критерии композиционного баланса применительно к задачам компьютерной графики. Эмпирическим критерием композиционного равновесия живописного произведения может служить характер распределения точек фиксации внимания при восприятии картины. КАК ПРОВЕРИТЬ КОМПОЗИЦИОННОЕ РАВНОВЕСИЕ КАРТИНЫ На Рисунке 3Б показаны точки фиксации внимания семи различных людей при осмотре картины французского художника-импрессиониста Сера ( Seurat ) " Воскресная прогулка на острове Гранд-Жатт ". Число точек в левой половине картины равно числу точек в правой половине, что и означает, что художником найден композиционный баланс. А) Б) Рисунок 3. А) Картина Ж.Сера " Воскресная прогулка на острове Гранд-Жатт " как пример сбалансированного композиционного решения. Б) Точки фиксации внимания при восприятии этой картины для семи испытуемых. Если в картине встречаются устойчивые и неустойчивые объекты, то неустойчивые кажутся тяжелее устойчивых. В картине П.Пикассо "Девочка на шаре" композиционный баланс достигается между неустойчивым равновесием хрупкой девочки, стоящей на шаре и устойчивым состоянием массивного атлета, сидящего на большом кубе (Рисунок 4). Рисунок 4. Композиционное равновесие неустойчивых и устойчивых элементов в картине П.Пикассо "Девочка на шаре" Иногда понятия “равновесие” и “устойчивость” рассматриваются как синонимы, что совершенно неправильно. Тяжелый шарик на дне глубокой ямы находится в устойчивом равновесии, поскольку, если отклонить его из этого состояния, возникнет возвращающая сила, которая вернет его в первоначальное положение. Напротив, шарик на вершине холма находится в неустойчивом равновесии, поскольку небольшое отклонение из этого состояния приведет к скатыванию шарика к подножию холма (Рисунок 5). А) Б)   Рисунок 5. Устойчивое А) и неустойчивое Б) равновесие тяжелого шарика П.А.Флоренский в одной из монографий рассматривает проблему устойчивости различных ракурсов в портретной живописи [3]. Фасовый портрет очень часто используется для идеализации изображаемого и поэтому широко применяется, например, в иконописи при изображении святых. Композиционно фас, вследствие симметрии, обладает свойством неустойчивого равновесия. Профильное изображение в композиционном смысле не уравновешено вследствие своей ассиметричности. В профиль обычно изображаются выдающиеся деятели государства, культуры и науки, поскольку любая активная деятельность связана с нарушением симметрии. Обратим внимание, что в упомянутой выше картине Пикассо голова девочки изображена приблизительно в ракурсе три четверти, то есть где-то между фасом и профилем, что придает ее изображению некоторую неоднозначность [4], а значит и неустойчивость, одновременно показывая чистоту и невинность девочки, и некоторое активное начало свойственное ее возрасту. Голова же атлета дана в профиль, что вносит небольшой неуравновешенный элемент в его в целом устойчивое состояние. Совершенно очевидно, что в целом композиционное равновесие в картине всегда неустойчиво, поскольку любой изменение (например, дополнение или изъятие любого элемента картины) нарушает этот баланс. Многие искусствоведы, когда говорят, чем отличается гениальная картина от других картин, даже от копии той же эпохи, говорят, что это отличие “чуть-чуть”. Можно предположить, что в точном подчинении гениальной картины принципу композиционного равновесия и заключается одно из проявлений этого самого «чуть-чуть». Между тем как теоретики искусства, так и сами художники единодушно утверждают, что это композиционное равновесие в живописи устойчиво. Например, известный теоретик искусства Рудольф Арнхейм в книге "Искусство и визуальное восприятие" прямо утверждает, что это равновесие устойчиво. "Почему изображение на картине нуждается в равновесии? Надо напомнить, что в визуальном смысле, так же как и в физическом, равновесие - это такое расположение элементов композиции, при котором каждый предмет находится в устойчивом положении, как, например, загнанный в лузу бильярдный шар" [1]. При этом Р.Арнхейм, физик по образованию, отнюдь не путает понятия "равновесие" и "устойчивость". Анализируя причины устойчивости композиционного равновесия, Арнхейм утверждает, что в физиологических процессах, протекающих в коре головного мозга, также существует стремление к устойчивому равновесию. Гносеологические корни этого принципа устойчивого равновесия он совершенно справедливо ищет в общей научной парадигме своего времени: "Психология мотивации извлекла большую пользу из способа мышления, который привел к подобным выводам ученых различных областей знания. Принцип энтропии в физике, известный также под названием второго закона термодинамики, гласит, что каждое состояние изолированной системы представляет собой необратимый процесс уменьшения активной энергии. Вселенная стремится к состоянию равновесия, в котором устраняются все существующие несимметричные образования." [1] . ЗАКЛЮЧЕНИЕ В этих рассуждениях Р.Арнхейма очень красноречиво представлена суть традиционного детерминистического мировоззрения, базирующегося на гипотезе об устойчивости состояний и процессов в природе и перенесение этого мировоззрения на психологию. Между тем, процессы в живых системах, включая процессы в головном мозге, далеки от термодинамического равновесия и для живой природы свойственны процессы, ведущие к неустойчивому равновесию и к возникновению механизмов стабилизации этих состояний неустойчивого равновесия. Принцип неустойчивого равновесия является фундаментальным принципом композиции для всего искусства и можно утверждать, что искусство, как мозг и, как вся живая природа, функционирует вблизи неустойчивого состояния [4, 5]. ЛИТЕРАТУРА Арнхейм З. Искусство и визуальное восприятие. -Благовещенск, 2000. –234с Locher P. The Contribution of Eye-Movement Research to an Understanding of the Nature of Pictorial Balance Perception: A Review of the Literature. //Empirical Studies of Arts. -1996. -v.13. -N2. P. 143-163 . П.А.Флоренский. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. Москва, Прогресс, 1993 Евин И.А. Искусство и синергетика. –М.: УРСС, 2003, -156с Пригожин И. Конец определенности. –Ижевск. 1999, -234с

Глава 1

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ МИРОВОЗЗРЕНИЯ РЕРИХОВ

Предваряя заключение нашего очерка, мы утверждаем, что Рерихи – Николай Константинович и Елена Ивановна – представляют уникальнейшее явление в мировой культуре XX века. Смысл сказанного станет яснее после того, как эта рабо­та будет прочитана. Но хотелось бы, чтобы эта констатация во­шла в круг тем к размышлению читателя еще до того момента, когда он закроет последнюю страницу.

Н.К.Рерих обладал ренессансным складом творчества; он был известен не только как великий русский художник, но и как пре­красный, ни на кого не похожий поэт и писатель, а также этно­граф, историк, археолог, исследователь-путешественник, фило­соф и общественный деятель мирового масштаба. Очень точно сказал о Н.К.Рерихе близкий свидетель его деятельности Р.Я.Рудзитис[1]: “Интеллигентности его духа присуща истинно универсальная амплитуда. Поле его деятельности и идей изуми­тельно широко и благозвучно. Нас в личности Рериха особенно привлекает то, что он не является просто мыслителем – пропо­ведником или мечтателем, он не провозгласил ни одной идеи, которую невозможно было бы реализовать и для осуществле­ния которой он уже не клал бы первые непоколебимые основы. Он создал множество мощных начинаний, культурных учрежде­ний и единений, которые своим монументальным строением за­ставляют нас вспоминать великих исторических строителей” [1, п. 06.06.35; выделено в тексте].

Н.К.Рерих оставил огромное художественное наследие – около 7 тысяч картин; написал 27 книг, многие из них переведе­ны на разные языки мира.

Елена Ивановна Рерих, урожденная Шапошникова, правнуч­ка фельдмаршала Кутузова, – была величайшей духовной по­движницей нашего времени. Будущие поколения, прежде всего в России, смогут по достоинству оценить ее роль в духовно-нравственном возрождении всех тех, кто устремился к Свету и к истинному творчеству. Единомышленниками и достойными помощниками своих родителей были и их сыновья.

Старший сын – Юрий Николаевич Рерих – выдающийся востоковед, тибетолог и монголовед (1902-1960). Вернувшись на родину в 1957 г., он посвятил себя работе по восстановлению классического востоковедения в нашей стране и основанию со­ветской тибетологии. По свидетельству его учеников и почитате­лей, он был не только крупнейшим тибетологом, но и духовной опорой всех тех, кто имел счастье соприкасаться с ним в послед­ние годы его жизни.

Его младший брат – Святослав Николаевич Рерих (1904-1993) – известный художник, философ и созидатель самых широких культурных начинаний (г. Бангалор, Индия) – про­должал дело своих родителей. С ним были связаны рериховские общества всего мира. Его неизменная помощь была особенно важна для рериховского движения в России; она являлась вдох­новляющим и связующим началом и для всех рериховских ор­ганизаций в республиках бывшего Союза.

Жизнь Рерихов, исполненная высочайшими устремлениями и самоотверженными трудами на благо человечества, необычай­на и прекрасна. Реальность событий их жизненного пути увле­кательнее любых самых красочных легенд. Заинтересованному читателю мы советуем ознакомиться с трудами самих Рерихов и с литературой об их жизни и творчестве. Мы же обратимся к во­просам мировоззрения Н.К. и Е.И. Рерихов. Ибо для того, чтобы лучше понять концепцию культуры в их видении, надо иметь представление о духовных и философских истоках их мироощу­щения. Ведь уже в 20-х годах прошлого столетия Рерихи были основателями своеобразного культурно-просветительского дви­жения, идейно-духовным ядром которого стало Учение Живой Этики[2]. С 1980-х годов это движение снова утверждалось как мировое явление. Оно охватило многие страны мира, имея сво­их приверженцев в США, Бельгии, Канаде, Голландии, Швейца­рии, Франции, Дании, Германии, Болгарии, Италии, Югославии, Мексике, Австралии, Японии и в других странах. В России – вМоскве, Санкт-Петербурге, Самаре, Новосибирске, Барнауле, а также во многих других городах сегодня действуют культур­ные центры, общества, ассоциации и клубы, просветительская работа которых проходит под знаком идеи Рерихов.

Мы говорим “об идеях”, “о взглядах”, “о мировоззрении”, “о культуре” Рерихов, как если бы речь шла об одном человеке. Да простится нам это вольное допущение! Ведь Николай Констан­тинович и Елена Ивановна были, прежде всего, яркими индиви­дуальностями, с высоким синтезом духовности.

Е.И.Рерих обладала утонченной музыкальной натурой (она была высокоодаренной пианисткой!), но все силы души отдава­ла самоотверженному труду по передаче людям мудрости Уче­ния Майтрейи. Она глубоко изучала философию Востока, вела обширную переписку с сотрудниками рериховских обществ, направляя их деятельность, и, по сути, выступала духовным Гуру всех тех, кто устремлялся к постижению Учения. Е.И. и Н.К. бы­ли единомышленниками, “творчески использовавшими каждую минуту своей жизни” [2]. Они несли в себе “всю цельность, весь многогранник жизни, всю несломимую дисциплину, широту по­нимания и геройство самоотречения” [3, с. 57].

Изучая их труды и эпистолярное наследие, мы нигде не встре­чали разночтений по существу вопросов. Более того, при изуче­нии творческого наследия Николая Константиновича или Елены Ивановны полезно и нужно ознакомиться со взглядами обоих. Ибо, благодаря глубине проникновения каждого из них в суть предмета, богатству и силе воображения, а также индивидуаль­ной, эмоционально-эстетической манере выражения, вы полу­чаете более объемное понимание любого явления, о котором идет речь. Это был, поистине, “тот единый великий поток уст­ремлений, который восполнял друг друга” [4].

Мы выделим лишь основные черты мировоззрения Рери­хов, характерные для всей их сознательной жизни. Главной чертой их мироощущения было устремление к познанию Ис­тины, к познанию одухотворенного Космоса. Это стремление, в сочетании с необычайным жизненным единством их твор­ческих замыслов и действий было их подлинным “мотто”, превратившим жизнь обоих в великий подвиг служения чело­вечеству[3]. Как и многие русские мыслители, Рерихи обладали “острым чувством единства человечества”. Отсюда и естест­венное их желание постигнуть древнюю мудрость Востока, раскрыть ее миру, предоставить ей законное место в сокро­вищнице мировой культуры. В сущности, это желание выра­жало идею особенно им близкую, а именно – идею синтеза восточной и западной культур. Ибо Рерихи выступали не столько посланцами мудрости Востока на Западе, сколько но­сителями и вдохновенными проповедниками синтеза обеих культур. Такой синтез был, по их мысли, естественной и орга­ничной стадией в истории человечества. В высочайших культурных достижениях народов Востока и Запада они видели единый подвиг человеческого гения. Эти черты их мироощу­щения определяли глобальность их взглядов на мир. Они вы­ражали заботу об интересах всего человечества и трудились на благо всего человечества.

Укрепление связей России и Индии было в их глазах основой будущего духовного обновления мира; столь же близкой была им и идея особой роли России в этом обновлении.

Центральной же темой, которая выражала их мировоззрение, вбирая все эти вопросы, которая наполняла все их творчество, была тема Духовной Культуры, тема культурного просвещения и возрождения духа всего человечества. Под этими высокими знаками развертывалась их работа в России, Америке и Индии, самоотверженные изыскания в годы Центрально-азиатской и Маньчжурской экспедиций, в Институте Гималайских исследо­ваний “Урусвати” в Кулу (Индия).

Международное признание получили Пакт Культуры, или Пакт Рериха, о защите культурных ценностей во время войны, деятельность международного Центра Пакта Рериха в Брюгге (Бельгия), Всемирной Лиги Культуры, Американо-русской куль­турной ассоциации во второй мировой войне, движение “Мир через Культуру”.

Широкое внимание привлекали их новаторские культурные начинания в Америке – Институт объединенных искусств, Нью-Йоркский музей имени Рериха, Международный центр “Венец Мира”.

В преддверии второй мировой войны вся деятельность Ре­рихов была устремлена к сохранению мира; в годы войны с фашизмом все их усилия были направлены на помощь оборо­не Родины.

Надо сказать, что все члены семьи обладали особыми дарова­ниями, и, прежде всего, Николай Константинович и Елена Ива­новна. Она была “ведущей” в этой семье. Напомним, что мы пользуемся лишь фактами, удостоверенными самими Рерихами. Установление с 1920 года постоянных контактов с великим Учи­телем – Владыкой Гималайского Ашрама, или Братства Све­та, – Братства Совершенных Людей – было величайшим со­бытием в их жизни. (Представления об этом сокровенном ду­ховном центре под названием Шамбала особенно популярны среди буддистов Тибета.) С этого времени и на протяжении бо­лее чем двух десятилетий полученные ими тексты Учения (как “живой пример передачи мысли на расстояние”!) давались чело­вечеству. Как сказано в Учении, такое “оповещение” на смене планетных циклов существования было неизбежным. В 1920-1930-е годы рериховскими обществами и культурными центра­ми в Нью-Йорке, Риге и Париже была опубликована серия книг Учения Живой Этики[4]. Одновременно в Берлине и Нью-Йорке выходили в свет литературно-публицистические и поэтические произведения Н.К.Рериха, а также труды Е.И.Рерих, главным об­разом, под различными псевдонимами.

В напряженные и тревожные десятилетия предвоенных лет Рерихи относились к происходящим событиям через призму “Живой Этики”. Они осознавали неотложность своих усилий. Для них был очевиден внутренний драматизм планетарной ситу­ации; он определялся вступлением нашей планеты на порог но­вого цикла эволюции, связанного с приближением к Земле вы­сочайших энергий Космоса.

“Люди не отдают себе отчета, что основа великих событий – в перемене пространственных лучей, в сближении миров, в об­новлении сознания, которое дает новое отношение к жизни” [1, т.2, с.80, 1935г.].

“Когда указывается Новая Эра Огня, значит, нужно овладеть этой стихией. Иначе говоря, следует принять в осознание жиз­ненность Огня.

...Там, где все осталось по-старому, там не ищите новых всхо­дов. Где старое, там Новый Огонь будет палить, и жизнь не полу­чит нового благословения” [5, §341].

“Когда напряжение сил тьмы достигнет своего предела, тогда силы Света утвердят свою мощь. Так нужно готовиться к приня­тию великого напряжения. Свет побеждает Тьму” [6, ч. 3, §258].

Во всех основных вероучениях мира этот период предуказан, хотя может носить различные наименования. В христианстве это свидетельство св. апостола Иоанна Богослова (Апокалип­сис); в некоторых учениях Азии – Армагеддон. Под тем или другим названием имеется в виду, по сути, одно и то же явле­ние – последняя, решающая битва с тьмой на Земле и в Космо­се, победа сил Света и обновление мира, или наступление Новой Эпохи, существования человечества.

В наступление Светлой Эры Рерихи верили беззаветно. И ес­тественно, что все их творчество и вся их многообразная дея­тельность были направлены к тому, чтобы помочь всем людям (и, конечно, своим соотечественникам, ибо Учение, прежде все­го, давалось для России) осознать смысл наступившего времени в измерениях, близких и понятных современному мышлению.

ОСНОВНЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ ПОЛОЖЕНИЯ УЧЕНИЯ ЖИВОЙ ЭТИКИ

Надо сказать, что космизм Учения, масштабность, многоаспектность и глубина этого синтеза Знания, “уходящего в бесконечность”, раскрываются, по мере его постижения, каж­дым индивидуально. Здесь мы перечислим лишь несколько его основных положений; далее, по мере изложения темы, выделим и некоторые другие аспекты.

Итак, Учение Живой Этики утверждает вечность и беспре­дельность Вселенной, которая не имеет ни начала, ни конца. Эволюция Вселенной представляет непрерывное движение к совершенствованию. На этом пути составляющие ее структуры и элементы могут “терпеть неудачу”, разрушаться, гибнуть, но за­тем снова и снова начинать свое становление.

Учение признает периодичность, или цикличность, бытия Вселенной, Земли, других планет, человека и всего сущего. Цик­личность эволюции человечества понимается не как “чередова­ние иллюзий”, в чем иногда упрекают всех сторонников этого тезиса, и не как повторяемость “кругообращения в мире постоянно пребывающем”, но как спираль его восхождения “в веле­нии Космоса”. Вселенная, по Учению, и есть Природа во всей ее видимости и незримости; весь мир предстает наполненным жизнью, целесообразно-смысловым началом. Она имеет свои циклы деятельности и отдыха, поэтично названные индусами “Днями и Ночами Брамы”.

Когда же последователи “Живой Этики”, как и теософы, и ведантисты, говорят о Божественном, о Едином Начале – Основе Бытия, они имеют в виду “Божественный принцип, неизречен­ный и вечно постигаемый” – как форму существования всего сущего. Его же определяют и как “Единый Вселенский Закон всякого существования”, и как “Единую Всемирную Жизнь”, как всепроникающую, вездесущую и всемогущую, а также равно всезнающую, творческую потенциальность; это Огонь и его Свет (или тот же Божественный Дух), проникающий все и вся. Он находится в каждом атоме и видимого, и не постигаемого чело­веком Космоса, “внутри, поверх и вокруг каждого невидимого атома и делимой молекулы”. Этот Божественный принцип, или Закон, “именуется также Абсолютом, как содержащий в себе ВСЕ”, все сущее и не сущее, как Абсолютное Все, о котором ни­какие рассуждения невозможны.

Частица этой Всемирной жизни, или творческой всеведающей потенциальности, эта Божественная искра находится и в сердце человека. Раскрыть ее в себе и слиться в своем сознании с нею, то есть – с Божественным Огнем, своим Прародите­лем – значит исполнить свое истинное назначение в миропо­рядке Вселенной. На протяжении нашего планетного цикла су­ществования путь этой Божественной искры проходит через каждую начальную форму проявленного мира, “подымаясь че­рез все степени разума”: от минерала и растения до высшего Ар­хангела или Дхиана Будды – Богочеловека или Совершенного человека, восхождение которого также беспредельно.

“Истинно, Божественная Сила нисходит на Землю и божест­венно в духе человеческом устремляется ввысь. Это Божествен­ное Общение есть явление союза Миров, союза Духа, союза Кармического. Много общений можно проследить на плане земном.

Много Божественных Искр рассыпано, но есть Божественное Общение, которое вечно. Источник Общения Вечного – дух и действия, связанные мощным явленным законом Космичес­ким” [6,ч.3, §63].

Два космических закона – причинно-следственный, или за­кон Кармы, и закон перевоплощений, суть которых, при достиже­нии стадии человеческой жизни, в личных усилиях самого чело­века, – определяют успех или неуспешность прохождения боже­ственного начала каждого в ритме с общей эволюцией Космоса.

Обращаясь к характеристике причинно-следственного зако­на, мы приведем несколько ярких высказываний, раскрываю­щих принципы его действия.

Касаясь изложения закона Кармы в Упанишадах, С.Радхакришнан, один из крупнейших индийских философов XX века, писал: “Закон Кармы – это закон сохранения моральной энер­гии. Характер закона и порядка раскрыт в "Рите"[5] Ригведы. Со­гласно принципу Кармы, нет ничего неизвестного или случайно­го в моральном мире. Мы пожинаем то, что сеем. Хорошие семе­на приносят хороший урожай, плохие – плохой. Каждый незна­чительный поступок имеет свое влияние на характер... Мы не можем задерживать процесса моральной эволюции так же, как мы не можем остановить ход морского прилива и отлива или движения звезд. Человек становится хорошим не через жертвоприношения, а благодаря своим хорошим делам... Человек – создание воли... Карма, правильно понятая, не расхолаживает моральные усилия, не связывает разум и не сковывает волю”.

“Человек не просто продукт природы. Он могущественнее своей Кармы... Закон Кармы, управляющий низшей природой человека, не имеет никакого отношения к его духовному нача­лу... Для того, чтобы человек был свободным, его поступки должны быть выражением не просто силы привычки или воз­действия внешних обстоятельств, а свободы внутренней души его” [7, т. 1, с. 204-205].

“Но, – как подтверждает Е.И.Рерих в одном из писем, – по­ка человек не поймет всего величия своего происхождения, что он есть бессмертная частица Божественного Я, вечно меняющая свои формы, и не осознает ответственности своей, и что нет ни­кого, кто бы мог простить ему его грехи и воздать по заслугам и что лишь сам он есть создатель причин и следствий, сеятель и жнец всего сотворенного им, до тех пор человек будет породителем и насадителем того безумия преступности и развра­щенности, которое грозит планете нашей страшной гибелью” [1, т. 1, с. 281; п. 12.09.34; выделено в тексте].

Закон перевоплощения[6] утверждает непрерывность жизни. Физическая смерть человека не означает его уход в небытие; умирает и разлагается лишь его физическое тело. Истинный же или “внутренний человек”[7] после “отдыха” в трансценденталь­ных мирах, вновь и вновь рождается на Земле. Здесь он очищает свою душу и извлекает уроки в своем продвижении к Высшему. Здесь он должен стремиться к совершенствованию своего созна­ния, к тому, чтобы каждый его новый земной облик был пре­краснее предыдущего. Цель, величайший подвиг земных жиз­ней, духовное слияние с божественным – преображение в Твор­ца Огненного – Богочеловека.

Ясно поэтому, какое огромное значение придавали Рерихи знанию космических законов эволюции и места в ней каждого человека. Главная цель Учения Живой Этики, собственно, и со­стоит в том, чтобы дать это знание современному человеку, по­мочь его совершенствованию, а в сущности, его спасению на стыке эпох.

Следует добавить также, что вся система этой древней миро­вой космологии исходит из непривычного для материалистиче­ского мышления содержания таких терминов, как “Материя”, “атом”, “сознание” и т. п. Здесь важно понять, что в основе мате­рии, как и всего проявленного сущего, находится то самое Еди­ное Начало, или тот самый Единый Всемирный Элемент: Дух-Материя. Ибо в этом знании Дух и Материя – неделимы, одно без другого – ничто.

“Космическая субстанция, Дух-Материя, простирающаяся в Беспредельности, есть Божественная Основа или Потенциал все­го Сущего, и в своих бесконечных проявлениях, дифференциа­циях и сменах форм она стремится к беспредельному совершен­ствованию и самосознанию в них, в этих формах” [1, т. 1, с. 335; п. 16.01.35].

“Вся Вселенная, все Бытие имеет существование лишь благо­даря этому жизнедательному Началу. Именно совершенство и вечность Божественного Начала в его потенциале является зало­гом того, что и человек, носитель его, может вечно совершен­ствоваться” [1, т. 2, с. 277; п. 19.06.37].

Мы можем констатировать также, что “Живая Этика” откры­та любому духовно устремленному человеку, все дело в степени ее осознания. Причем восприятие Учения может быть различ­ным – через призму устремлений, наиболее близких каждому. Для одних это, главным образом, “Единая Истина” древней муд­рости; она вмещает заповеди великих Учителей человечества: Кришны (“Бхагавадгита”), Будды, Иисуса Христа, Майтрейи, наставления Зороастра и Лао-цзы, Конфуция и Платона, Мухаммада и св. Франциска, преподобного Сергия Радонежского, Рамакришны и Вивекананды... Ибо, как утверждает Учение, этика всех величайших духовных Учителей, выражая вечные истины, едина.

Для людей, устремленных к научному познанию, Учение предстает и как введение в науку будущего или, как сказано в книге “Община”, как “научный космический метод”, раскрыва­ющий законы эволюции человечества в масштабах космическо­го величия. Со временем эти законы должны быть переведены на язык научных парадигм. В текстах Учения понятия макро­космоса (нашей вселенной) и микрокосмоса (человека) обрета­ют очевидную и закономерную взаимосвязь. В таком видении Мир оказывается необъятной иерархической энергосистемой со своими взаимозависимыми структурами и центрами, осуще­ствляющими каждый свое назначение в бесконечном стадий­ном процессе эволюции. В этом мире немаловажное место от­ведено человеку, который также может рассматриваться как энергосистема, неразрывно связанная с пульсацией энергий Мироздания[8].

Но какова бы ни была направленность устремлений каждого, подходящего к Учению, от него ожидается “самое серьезное, са­мое углубленное отношение ко всем жизненным вопросам, при постепенном осознании своей полной ответственности "не толь­ко за каждое действие, но и за каждую мысль"”.

“Живая этика, выдвигая, прежде всего, нравственные устои, требует и полного осознания ответственности, исполнения дол­га и всех принятых на себе обязательств и честности во всем и ко всем. Каждая ложь, каждый обман, каждое лицемерие сурово осуждается. Человек, вступивший на путь Учения Живой Этики, должен отдавать себе отчет во всех своих поступках и должен знать, что нарушение им нравственных основ повлечет за собою усугубленные для него последствия, ибо он не может уже ска­зать, что он поступал в неведении” [1, т. 2, с. 423].

Сторонники этого Учения не занимаются миссионерством; они знают, что, по законам Космоса, с пробуждением духа серд­це каждого человека подсказывает наиболее близкий ему путь духовного совершенствования.

Учение, как неоднократно указывается в его книгах, обраще­но в будущее; оно дано как “Узловое Учение”, как своеобразный камертон для духовного и психологического настроя и преобра­жения сознания людей Нового мира.

“Духовная культура строится нами и вами”, – было сказано Рерихам их Учителем в июне 1921 года. Эти слова полностью от­вечали внутренним устремлениям Рерихов. В поднятом ими “Знамени Мира, Культуры и Красоты” они видели “заложение новой ступени сознания человечества” для Нового Мира – века справедливости и правды на Земле. Служению этой цели они посвятили свои жизни.

“Соберемся вокруг понятия куль­туры, вокруг великого служения свету. Познавая единность Высше­го света, найдем и способность не укорять, не унижать, не злосло­вить, но славословить красоте все­вышней”.

Николай РЕРИХ.

“Твердыня Пламенная”

Глава 2

КУЛЬТУРА В ВИДЕНИИ РЕРИХОВ

НЕКОТОРЫЕ ОБЩИЕ ВОПРОСЫ

Тема культуры была главной для Рерихов и в годы их жизни на Родине[9]. Уже в начале XX века академик Н.К.Рерих, заво­евавший известность как художник, писатель, педагог и обще­ственный деятель, вел широкую культурно-просветительскую работу. Масштабность его деятельности была необычно велика. Здесь и забота об охране памятников древнерусского искусства, усилия в защиту ценностей мирового культурного наследия во время войны, изучение и популяризация идей взаимодействия и синтеза культур народов мира, поиски новых путей развития народного просвещения, эстетического и художественного образования.

Ранее мы говорили и о тех культурных очагах, которые зало­жили Рерихи в Европе, Америке и Индии. Во всех этих благо­родных свершениях был опыт начинаний в России. Все они, вселяя в людей мужество и веру в светлое будущее, стали осно­ваниями культурно-просветительского, духовно-нравственно­го движения.

Содержание, вкладываемое Рерихами в понятие культуры, сохраняя всю накопленную широту подхода, с начала 1920-х го­дов все более органично увязывалось с Учением Живой Этики и постепенно обретало поистине всеохватывающий характер. Ко­смическое мировосприятие Востока раскрывалось западному сознанию в наиболее близких и доступных понятиях. Показа­тельно, что наибольшая творческая и общественная деятель­ность Рерихов приходилась на два десятилетия 1920-х и 1930-х годов – период разгула фашизма в Европе перед второй миро­вой войной. Будущим исследователям еще предстоит сказать свое слово о планетарной роли Рерихов в отстаивании завоева­ний человеческого духа в условиях надвигавшихся волн варвар­ства. В то время Европа, пребывая в атмосфере тревог и разоча­рований после первой мировой войны, уже втягивалась в хаос последующих кризисных переходных десятилетий. Настроения пессимизма и мрачные предчувствия европейской интеллиген­цией новых социально-исторических потрясений воплощались по-своему в творчестве различных деятелей культуры.

ВЗГЛЯД НА КУЛЬТУРУ И ЦИВИЛИЗАЦИЮ

Вероятно, в наиболее концентрированном и оригинальном выражении эти настроения отразились в трудах немецкого философа Освальда Шпенглера (1880-1936). В те годы проблемы культуры, цивилизации, будущего человечества были, как и в на­ши дни, предметом живейших обсуждений. Появление книги О.Шпенглера “Закат Европы” (1918) [9] вызвало бурные дискус­сии. Идеи автора в той или иной мере завладели воображением образованных кругов Европы и дали импульс творческой мыс­ли в различных областях знания. Нам важно выделить идейное острие его “философии истории”, ибо по своей направленно­сти оно было противоположным зову Рерихов. В этой связи интересно ознакомиться и с некоторыми откликами на “Закат Европы” наших отечественных философов, и, прежде всего, одного из крупнейших русских философов XX века Николая Александровича Бердяева (1874-1948)[10]. Его размышления о культуре и цивилизации, о роли духовной культуры в истории, о будущем России по-своему близки взглядам Рерихов и по­могают нам уяснить истинный смысл культуры. Но сначала очень кратко мы остановимся на самых общих взглядах на эти вопросы Освальда Шпенглера. Немецкий философ отрицал идею единого человечества. Он утверждал цикличность неза­висимых автономных культур, их возникновения, расцвета и перерождения после временного торжества в цивилизацию, как заключительную стадию любой культуры. Каждая цивили­зация являет собой своеобразную форму неизбежной гибели своей культуры. Всякая же культура в его видении – замкну­та, религиозна, органична и национальна; цивилизация же – универсальна, бездуховна и механистична.

Как представляется, исследователи еще не единожды будут возвращаться к особенностям его своеобразного комплексного метода изучения мировой истории; предметом дискуссии и по­ныне остаются его неожиданные, яркие культурно-историче­ские параллели, а также предсказания возникновения нового очага мировой культуры – “русско-сибирской” в России. Обра­щаясь к европейской современности, О.Шпенглер прозорливо видел наступление на ее культуру бездуховного техницизма и признаки умирания культуры, поглощения ее потребительской цивилизацией мирового города. Вся тема книги, не без основа­ний, свидетельствует о кризисе духовной культуры Европы. И у автора своя логика. И вывод его не жизнеутверждающ; напро­тив, его совет по своей жизненной сущности, парадоксален: при­нять пафос массовой, универсальной механистической цивили­зации, признать ее торжество как неотвратимое будущее, “сдать­ся в ее объятия”.

В итоге, ни мастерство, с которым Шпенглер излагал свои идеи, ни его эрудиция и интереснейшие, хотя и не бесспорные исторические параллели, не могут снять главного – общего эмоционального ощущения, которое охватывает при прочтении этого произведения. Книга оставляет, как сказал Ф.Степун, “на­строение тяжести и мрака” [9, с.8]. В “"Закате Европы", – пишет историк философии Р.Гальцева, – нет рыцарственной готовно­сти к защите высокой духовной культуры перед лицом надвига­ющейся механически-потребительской цивилизации, нет воли к противостоянию. Наоборот, здесь ведется пропаганда мрачного демобилизующего дух фатализма” [11, с.15]. Создается впечатление, добавим мы, утверждения пафоса болезненной логики самоубийства, редукции культуры человечества к ее низшим формам, глубокого пренебрежения, в конечном счете, к его ду­ховно-нравственной судьбе.

Мы не будем углубляться в обсуждение прозрений и просче­тов автора этой книги. О “Закате Европы” высказывались мно­гие специалисты в области истории, философии, филологии и искусствоведения. Уже много писали о том, что ни отрицание единого человечества, ни схемы цикличности замкнутых куль­тур не являются оригинальными идеями О.Шпенглера[11].

“Не поражала своей новизной” и мысль о различии культуры и цивилизации (С.Франк). У нас, в России, – считал Н.А.Бердя­ев, это различие “предвосхитили” еще славянофилы [12, с. 26]. В своей рецензии на книгу О.Шпенглера он писал: “Нас, русских, нельзя поразить этими мыслями. Мы давно уже знаем различие между культурой и цивилизацией. Все русские религиозные мыслители утверждали это различие. Все они ощущали некий священный ужас от гибели культуры и надвигающегося торжества цивилизации” [9, с. 13].

Н.А.Бердяев указал на основное упущение автора “Заката Ев­ропы”: тот не увидел преемственности духовной культуры. “...Культура, – подчеркивал Бердяев, – имеет религиозную основу, в ней есть священная символика. Цивилизация же есть царство от мира сего. Оно есть торжество "буржуазного" духа, духовной "буржуазности". И совершенно безразлично, будет ли цивилизация капиталистической или социалистической, она одинаково безбожная, мещанская цивилизация”.

Шпенглер не увидел, по словам Бердяева, что “будущее дво­ится”. И если человечеству в одном аспекте остается “отдаться внешней материальной цивилизации, цивилизованному варвар­ству”, то в другом своем аспекте оно должно быть верным “веч­ной духовной культуре”. У Шпенглера же, – писал Бердяев, – “она как будто бы целиком переходит в цивилизацию и умира­ет. Но духовная культура, если и погибает в количестве, то сохра­няется и пребывает в качествах. Она была перенесена через варварство и ночь старого средневековья. Она будет перенесена и через варварство и ночь нового средневековья до зари нового дня, до грядущего христианского возрождения, когда явится св. Франциск и Данте новой эпохи” [там же].

Н.А.Бердяеву, как и Рерихам, как и великим мыслителям России XIX века, была очень близка мысль о том, “что замыслил Творец о России, что есть Россия и какова ее судьба” [14, №1, 1990, с. 94]. Для русской истории он считал характерной пре­рывность, изменение типа цивилизации. Он видел в ней пять периодов, “пять разных России: Россию Киевскую, Россию та­тарского периода, Россию Московскую, Россию Петровскую, императорскую, и, наконец, новую Советскую Россию”. Некото­рые из них, например, Московская Русь, достигали очень высо­кой пластической культуры. “Несчастную и страдальческую” судьбу русского народа Бердяев связывал именно с прерывнос­тью русской истории, катастрофическим темпом ее развития, изменениями типов цивилизации [12, с. 7-8].

Судьба народа накладывала свою печать на структуру русской души; “ее противоречивость, – писал Бердяев, – определилась сложностью исторической судьбы, столкновением и противо­борством в ней восточного и западного элемента” [там же, с. 8].

Отмечая “характерное свойство русской истории, что в ней долгое время силы русского народа оставались в потенциаль­ном, неактуализированном состоянии”, Бердяев полагал, что именно эта “невыраженность, неактуализированность сил рус­ского народа и есть залог его великого будущего” [14, №1, 1990, с. 79]. Касаясь же будущего России (в рецензии на книгу О.Шпенглера), Бердяев соглашался с ним в том, что именно на Востоке можно ожидать появления нового типа культуры, но­вой души культуры... “Пусть сейчас мы еще больше отбрасыва­емся на Восток, но в конце этого процесса мы перестанем быть изолированным Востоком. Что бы ни было с нами, мы неиз­бежно должны выйти в мировую ширь. Россия – посредница между Востоком и Западом. В ней сталкиваются два потока всемирной истории, восточной и западной. В России скрыта тай­на, которую мы сами не можем вполне разгадать. Но тайна эта связана с разрешением какой-то темы всемирной истории...”.

С глубокой болью он переживал события, сопровождавшие новый виток в трагической судьбе своего народа в связи с рево­люцией 1917 года. “Русское революционное движение, русская устремленность к новой социальности оказались сильнее куль­турного ренессансного движения”, – писал он к концу жизни в книге “Русская Идея” (1946 г.). “Культурный ренессанс (так он называл творческий подъем Серебряного Века России) был со­рван, и его творцы отодвинуты от переднего плана истории, ча­стью принуждены были уйти в эмиграцию” [14,№2,1990, с. 152]. Но ни срыв культурного взлета, ни торжество “самых поверхностных материалистических идей” не означают, что весь запас творческой энергии и творческих идей пропал даром и не будет иметь значения для будущего [там же]. Н.А.Бердяев был полон предвидения нового поворота в судьбе русского народа.

“Происшедший у нас разгром духовной культуры есть толь­ко диалектический момент в судьбе русской духовной культуры и свидетельствует о проблематичности культуры для русских. Все творческие идеи прошлого вновь будут иметь оплодотворя­ющее значение. Духовная жизнь не может быть угашена, она – бессмертна” [там же].

Подобно другим русским мыслителям, Бердяев верил в неиз­бежность наступления новой эпохи – “эпохи Духа Святого” [там же, с. 154]. В “Русской идее” он замечает о невозможности дать строго научное определение народной индивидуальности; “тайна всякой индивидуальности, – писал он, – узнается лишь любовью, и в ней всегда есть что-то непостижимое до конца, до последней глубины” [14, №1, 1990, с. 78]. И Бердяев, как и Рери­хи, полон этой любви к своей родине и к своему народу, и сам глубоко профетичен; он многое предвидел. И не удивительно, что мысли его о культуре, о цивилизации близки идеям Н.К.Ре­риха. Кстати, они – ровесники; оба родились в одном году и ушли из жизни почти одновременно. Специальное сравнитель­ное исследование взгляда на культуру Н.А.Бердяева и Н.К.Рери­ха было бы, вероятно, очень плодотворным.

Мы не располагаем прямыми откликами в работах Н.К.Рери­ха на книгу О.Шпенглера. Ответом на своеобразный призыв к смирению перед торжеством бездуховной механистической ци­вилизации был пафос всего творчества и практической жизнен­ной позиции Рерихов.

Следуя лучшим традициям отечественной философской мысли, Н.К.Рерих разделял идею о различиях между культурой и цивилизацией в истории народов и человечества. Эта идея у Ре­рихов была неотъемлема от сущности самого понятия Культу­ры, от веры в бесконечное совершенствование духовного начала в человеке в процессе эволюции планеты и Вселенной. Н.К.Рерих многократно указывал на непрерывность потока Духовной Культуры, как явления вечного общечеловеческого духотворчества, как выражения эволюции духовной энергии человечества и ее расцвета в наступающую эпоху.

У Рерихов Культура не замкнутое явление; она и индивиду­альна, и народна или национальна, общечеловечна и космична. И чем более Культура каждого народа, в выражении своеобразия своего национального духа, открыта к общечеловеческому, к Красоте и к Космосу, тем плодотворнее обогащая свою и миро­вую культуру, она движет эволюцию всего человечества.

Культуре – этому латинскому слову, имеющему много зна­чений (в том числе – возделывание, воспитание, образование, развитие и почитание), Рерихи дали наиболее широкое и в то же время утонченное толкование. В своем определении они при­влекли внимание к сокровенному содержанию этого понятия. В слове “культура” Н.К.Рерих выделил два корня – “первый друидический – культ, как почитание Благого Начала, и вто­рой – Ур, восточный корень, обозначающий Свет, Огонь” [10, с. 29]. В преамбуле к первой книге “Мир Огненный” “Ур” обо­значается как “корень Света Огня”. Культура, таким образом, оз­начает почитание Света или служение Свету; содержание же са­мого понятия приобретает высочайший смысл – стремление человека к Свету Духа, к Красоте, к Знанию, к постоянному со­вершенствованию[12]. Путь человечества к Свету – это и есть, со­гласно Рерихам, путь Культуры, это и есть “путевой столб истин­ной эволюции” [15, с. 37,127].

Ему приходилось доказывать это положение, ибо иногда его оппоненты предлагали даже вообще “исключить слово культу­ра, так как цивилизация будто вполне выражает оба понятия” [16, с. 18]. “Современный мир, – полагал Н.К.Рерих, – забыва­ет истинное сокровенное понятие Культуры. Европейская логи­ка часто смешивает Культуру с цивилизацией, вечное с времен­ным. Цивилизация – явление временное, выражающее жизнь преимущественно в общественных и материальных формах. Культура же есть гораздо более широкое, всеобъемлющее и утонченное понятие – она должна быть основанием и одухо­творять цивилизацию как свою составную часть” [17, с. 4].

Уровень цивилизации тем выше, чем более она одухотворя­ется и облагораживается культурой. “Казалось бы, совершенно ясно, – писал Н.К.Рерих, – что каждая страна проходит сте­пень общественности, т. е. цивилизации, которая в высоком син­тезе создает вечное, неистребимое понятие Культуры” [10, с. 28].

Этот высокий синтез материального и духовного в жизни народов всегда сопровождался расцветом просвещения, обра­зования, творческим подъемом искусств и наук. Именно в такие периоды истории утверждались новые ступени цивилизации и истинные очаги Культуры. И напротив, с пренебрежением к Культуре, с подавлением творческого, духовно-нравственного потенциала народа, – цивилизация, лишенная своего живитель­ного стимула, неизбежно приходила к краху и вырождению.

И если говорить о нынешнем, переживаемом нами, переход­ном периоде, то мы присутствуем, по словам Н.К.Рериха, “при мировом процессе разрушения механической цивилизации и при создании основания Культуры Духа”.

Далее мы специально остановимся на общих положениях рериховской концепции Культуры. Здесь же хотелось напомнить, что Учение Живой Этики, так захватившее Рерихов, давалось прежде всего для России[13]. И Рерихам, как и великим отечествен­ным мыслителям прошлого века, и как выдающимся их совре­менникам Н.А.Бердяеву, Г.А.Флоренскому, С.Н.Булгакову и дру­гим, была очень близка мысль о том, “что замыслил Творец о России, что есть Россия и какова ее судьба” [14, №1, 1990, с. 94]. Они были полны любви к своей Родине, к ее народам и верили в будущее России. Они верили, что энергия, заложенная в духовном потенциале русского народа, как отведенный в крайнее по­ложение маятник, неизбежно качнется в обратную сторону и раскроется во всей своей мощи. Они были глубоко профетичны и не единожды писали о будущем России. Они часто обращались к этой теме и до 2-й мировой войны, и после. И это понятно, ибо в этом выражалась не только их любовь к Родине; необходима была и духовная поддержка соотечественникам, проходившим свои испытания, взвешиваемые на весах Высшей справедливос­ти. Пророчества святых о созидании в России “Града нездешне­го” и “Света Великого” были лишь предвидением возможностей, которые еще должны претвориться в реальность. В 1931 году Е.И.Рерих в одном из своих писем привела слова Учителя, сказан­ные о России еще в 1921 году. Вот этот фрагмент.

“Теперь хочу процитировать несколько замечательных строк:

"В безмерных страданиях и лишениях, среди голода, в крови и поте, Россия приняла на себя бремя искания истины за всех и для всех. Россия – в искании и борении, во взыскании Града Не­здешнего... Пафос истории почиет не на тех, кто спокоен в зна­нии истины, кто самодоволен и сыт. Пламенные языки вдохно­вения нисходят не на “Beati possedentes”[14], но на тревожных ду­хом; то крылья Ангела возмутили воду купели".

"В мире как будто нет перемен... кроме того, что в благоустро­енном цивилизованном мире более нет России... и в этом отсут­ствии – изменение. Ибо в своем особого рода “небытии”, Россия в определенном смысле становится идеологическим сосредото­чием мира".

"В переводе на язык реальности это значит, что на арене ми­ровой истории выступил новый, не игравший доселе руководя­щей роли, культурно-географический мир. Напряженный взор прозирает в будущее: не уходит ли к Востоку богиня Культуры, чей шатер столько веков был раскинут среди долин и холмов Ев­ропейского Запада?., не уходит ли к голодным, холодным и страждущим?.."

"Мы во власти предчувствия... И в этом предчувствии мож­но обрести источник самодовольства, особого вида – самодо­вольства страждущих... Предаться самодовольству, значит погибнуть. Нельзя скрывать того, что считаешь истиной. Но нельзя успокаиваться и на предчувствии. Не квиетизмом, но подвигом совершенствования созидается история. Кто воз­гордится, того покидает благодать искания. И на самоуве­ренных падает проклятие бесплодности... Нет неизбежного. Есть возможное".

"Только путем напряженного творчества, без боязни покаять­ся в ошибках и сознаться в слабостях, только ценою непрерывных усилий, осуществляющихся в рамках открытого воле “пластичес­кого мира”, – возможное станет действительностью". Написано в 21 году” [1, т. 1, с. 97; п. 17.06.31; выделено в тексте].

Е.И.Рерих привела этот текст без каких-либо комментариев. Похоже, что он дан с купюрами. Будем надеяться, что архивные материалы, переданные С.Н.Рерихом России со временем позво­лят восполнить пропуски, и тогда сказанное предстанет во всей цельности.

Очевидно, что высказанные предостережения ни тогда, ни потом не были услышаны в Стране Советов. Ложь покрыла Ис­тину, и возможное не стало нашей действительностью. Но смысл приведенных слов многозначителен; он обращен и в на­ше сегодня.

КОНЦЕПЦИЯ КУЛЬТУРЫ РЕРИХОВ: ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ

О глубоком демократизме и гуманизме концепции Культуры Рерихов, о ее созвучии “всей мировой гуманистической мысли”, вероятно, впервые у нас было сказано в статье “Вели­кий гуманист” советским философом В.В.Мантатовым [18, №2, 1986, с. 99].

Многое говорит за то, что рериховская концепция Культуры вместила лучшие накопления творческих исканий человечества, его восточной и античной мысли, умозрительной теософии, а также высочайшие творческие прозрения отечественных мыс­лителей. Несомненно, что вся тема преемственности в этой кон­цепции открывает широкие возможности для будущих сравни­тельных исследований.

Очевидно также, что эволюция мысли Рерихов к синтезу культур, к глобальной идее о строительстве Духовной Культуры, связана с утверждением в их творчестве идей космизма. В нашей литературе уже отмечалось, что тенденции космизма просма­триваются в творчестве Н.К.Рериха еще в период жизни на ро­дине; с 1920-х годов космическое мировосприятие Рерихов по­лучает глубинное основание в Учении Живой Этики.

Надо сказать, что хотя Учение Живой Этики и “заключает” доктрину Е.П.Блаватской, оно имеет свои отличия, свои акцен­ты, и свое видение некоторых конкретных вопросов. Но фило­софская основа их едина. И опора на Учение, повторим, на цело­стность этой системы, “уходящей в Беспредельность”, придала понятию Культуры удивительную всеохватность. Рерихи обра­щались ко всему человечеству, ибо “эволюция планеты имеет лишь планетарный размер”; их концепция Культуры выдвигает принципы культурного сосуществования и свободного духовно­го совершенствования для всех и каждого. Впечатляет ее духов­ная и культурно-просветительская всеохватность. По сути, это есть концепция Духовной Культуры человечества.

Выделенные общие положения этой концепции помогут, как мы надеемся, понять космизм ее содержания. Здесь нашли свое воплощение и классические идеи Индии о взаимосвязи всего сущего и о единстве в многообразии. Они отразились в многоплановости ее содержания и в признании необычайно­го разнообразия путей человека к Свету. Концепция Рерихов настаивает на продвижении дела Культуры в самых широких формах рационального просвещения; но ее определяющей глубинной основой является пробуждение и освобождение сокровенного потока духовной энергии человечества в его устремлении к Свету, к Высшему, к одухотворению и совершенствованию жизни во всех ее областях.

Содержание концепции вмещает “Единность” цели и все­светные проявления духотворчества и нравственной ответствен­ности; в ней получает свое выражение та внутренняя целост­ность, которой связаны все светлые стремления к просвещению, подлинному знанию, свободе творчества, к Красоте и богопостижению каждого народа и каждого человека.

Культура, как вечное и всеобъемлющее явление духотворче­ства, выступает основанием всемирно-исторического прогресса. Цивилизации, заметим снова, могут разрушаться и гибнуть. Лишь в периоды культурного подъема, сопровождаемого широ­ким развитием просвещения, творчества, нравственным и ду­ховным подъемом народов, утверждается “высокий синтез” ма­териального и духовного как великое наследие для будущего восхождения человечества.

Зов Рерихов к строительству Духовной Культуры отвечает потребностям космических условий Новой Эпохи, развитие ко­торой связано с преобладанием духа над интеллектом. Новой Эпохе будут соответствовать и новые цивилизации.

Ведущим началом Культуры, выступает, таким образом, син­тез творческого огня, творческой мысли всего человечества в его продвижении к познанию Истины прежде всего в искусстве, ре­лигии, науке и философии. В Культуре завершится, или, вернее, достигнет своего наивысшего духовного расцвета, преображе­ния и слияния, эволюция этих, пока еще раздельных, областей человеческого познания. В сущности, своей концепцией Культу­ры Рерихи возвращали миру постулат единой Истины о том, что “материальность не движет эволюцию”; планета обогащается духовным сознанием [19, ч. 1, §8].

Культура провозглашает единство человеческого рода, цен­ность каждой человеческой личности, равенство всех людей, по­нимаемое как равенство “по основному началу духа”, или боже­ственной искре, которая есть в сердце каждого. Иными словами, в основе этого равенства – единство потенциальной божест­венной природы, присущей каждому человеческому существу.

Но “качество духа у всех различно” и “способности у всех раз­ные”. Духовный опыт любого человека может свидетельствовать о существовании Истины и Красоты; но мощь прозрения зави­сит от нравственной чистоты, от степени совершенствования че­ловека, от его усилий познать Прекрасное.

Строительство Духовной Культуры предстает поистине все­объемлющим процессом, объединяющим всех и каждого на этой Земле; двигатель, основа этого процесса, – индивидуаль­ное совершенствование. Культурное продвижение индивида оказывается тождественным эволюции его “внутреннего чело­века” к Свету, неотъемлемой от реализации всех заложенных в человеке творческих возможностей, от полной свободы в рас­крытии его духовного и интеллектуального потенциала. Приоритетное значение обретает право на достоинство и творче­скую свободу каждого.

“В служении великой Культуре мы не должны ограничивать себя одною, стандартной программою. Каждый стандарт ведет к тирании. Основное пламя Культуры будет едино, но искры его в жизни будут индивидуально и драгоценно многообразны. Как заботливый садовник истинный носитель Культуры не будет вы­рывать те цветы, которые расцвели не со стороны главной доро­ги, если они принадлежат к тем ценным породам, которые он охраняет.

Выявления культуры так же многообразны, как бесчисленны разнообразия самой жизни. Они облагораживают Бытие, они, как истинные ветви единого священного дерева, корни которо­го держат мир” [15, с. 93-94].

Человечество понимается как единая семья народов со всем разнообразием их этнокультурных особенностей; утверждается уважение к праву каждого из народов на свой путь творческого самовыражения в стремлении к Свету. В основе такого самовы­ражения – забота о подъеме национального гения, о выявлении неповторимости культурных достижений и самобытности каж­дой нации, каждого народа, но основанные не на узком национа­лизме и обособленности, а объединенные идеей широкого куль­турного сотрудничества в мировом масштабе.

Терпимость, сотрудничество и кооперация выступают ис­тинными основами наступающей эпохи. Мы уже говорили, что бережное отношение к достижениям национальной культуры, любовь к родине, патриотизм были теми вопросами, к которым Рерихи обращались весьма часто. Они предвидели надвигавшие­ся мировые события во всей их сложности. Мудрость их подхода обогащалась знанием законов космической эволюции, в которой оберегается равновесие и не может иметь места “все агрессивное, захватное и злобное” [1, т. 2, с. 311; п. 23.09.37].

“Будем надеяться, что страна не долго задержится на ступени узкого национализма. Конечно, это переходное состояние неиз­бежно. Но чем просвещеннее будут люди, стоящие во главе, тем скорее они справятся с этим вопросом. Ведь патриотизм и так на­зываемый шовинизм два антипода. Одно – понятие вмещаю­щее и потому растущее, другое исключающее, сжимающее, и по­тому приводящее к смерти. Законы во всем одинаковы. И если кому-то кажется, что узкий национализм есть патриотизм, то он очень ошибается. Лишь близорукие могут усмотреть в этом силу.

Истинный патриотизм заключается не только в бескорыст­ной и самоотверженной любви к родине, ко всем проявлениям ее национального гения, но и в уважении и в бережности ко все­му и ко всем народам, ее населяющим и обогащающим ее строи­тельство. Ведь задача национального гения в том, чтобы претво­рить и пропустить через свое сознание достижения всех народов страны, именно, дать свой синтез этого конгломерата творчес­ких выявлений. Народы и страны должны научиться охранять основу своего характера, своей индивидуальности, развивая и обогащая его всеми цветами, растущими на их лугах. Но всякая насильственная обособленность в наш век сотрудничества и объединения, – хотя в настоящей своей стадии объединение это проявляется гораздо мощнее в сфере механических дости­жений, – пагубна. Но не за горами и следующая ступень, когда целые страны начнут стремиться к культурному, духовному со­трудничеству и обмену, внося каждая свой цветок достижений. Вот к этой ступени зовет и готовит нас “Учение Жизни”. Итак, мудро переживем неизбежную полосу утрированного национализма и сумеем не нарушить, но сблизить, что возможно” [1, т. 1, с. 211-212; п. 14.06.34].

Всеохватность Культуры, как “мирового понятия”, уходит в Беспредельность. Беспредельность у Рерихов не есть “нечто пус­тое и безмерное, но как нечто полное в своем непрестанном вос­хождении”. Они учили идти ступенями, “каждое звено которых видимо и осязаемо”; они призывали стремиться к тому, чтобы “стать сотворцами, созидателями новых ступеней Культуры”.

“Одно дело простое сотрудничество, но совсем иначе должно звучать сотворительство, созидательство, в котором никто ни­чем не поглощается. Наоборот, в культурной Беспредельности каждый выковывает себе область и твердыню, драгоценную для всех, но созданную им в его индивидуальности. Чем же, как не сердечной взаимностью, можно поддержать индивидуаль­ность?” [10, с. 65].

“Культурная Беспредельность” Рерихов не носит печати ка­кой-либо определенной религии. Она универсальна и космична. Она надконфессиональна, именно не в смысле отрицания рели­гий, а вмещения всех религиозных учений, устремленных к об­щему благу человечества. Она обращена к “Иерархии Света” и к “Единности Высшего Света”. Она утверждает именно то общее, что объединяет все великие религии – стремление к Истине и бесконечное совершенствование духа. Но Истина вечна и едина, и Культура в видении Рерихов почитает ее в заветах всех великих Учителей. Устремленная в будущее, она не абстрагируется от прошлого и настоящего. Она “исполнена любви и восхищения перед беспредельной Иерархией Света”; в ее венце – “Космиче­ский Разум” и “Совершенное Сердце”. Культура, как “истинно просветленное познавание”, приближает человечество к Миру, Красоте и Мудрости.

Культура утверждает “примат духа”, духовно-нравственных основ жизни. Процесс культурного совершенствования, охваты­вая все стороны жизни человека и облагораживая его повседнев­ность, и, по сути, сакрализуя ее, вовлекает его в ритм эволюции Вселенной. Синтез духовного и материального в обыденной жизни человека происходит на разных стадиях его культурного продвижения на основе разума и сердца; такой синтез со време­нем станет нормой жизни. Такой путь и есть путь к высшему синтезу самого человека, к высшей гармонии всех его способно­стей и чувств, путь к бессмертию – к Богочеловечеству.

Культура выступает, таким образом, и как средство, и как путь, и как цель.

В подготовлении наступающей эпохи Культура, в рериховском прочтении, предстает явлением, которое утверждает себя логикой самих объективных обстоятельств. Ибо, с подходом к Земле новых космических энергий, человек либо научается управлять собой и, устремляясь к совершенствованию, освобож­дается от низменных черт своей натуры, либо каждая космиче­ская энергия оказывается опасной его физическому существова­нию. Перерождение мышления человека приобретает значение глобального экологического императива. Признание человеком величия Космоса и его законов, как оснований Бытия, становит­ся условием его выживания. В этом нужда часа.

Сказанное, разумеется, не исчерпывает представления о сущ­ности концепции Духовной Культуры. Далее мы будем знако­мить читателя и с другими, более конкретными ее аспектами и характеристиками.

К ВОПРОСУ О ПРЕЕМСТВЕННОСТИ ИДЕЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ В КОНЦЕПЦИИ КУЛЬТУРЫ РЕРИХОВ

Выше отмечалась важность сравнительных исследований концепции Культуры Рерихов и культур-философских идей выдающихся отечественных философов и мыслителей. И тогда, в России, и позднее, за ее пределами, мир русской нацио­нальной культуры всегда оставался важным истоком, питаю­щим творческое самовыражение Рерихов. В нашей литературе уже отмечалось влияние на формирование личности Н.К.Рериха таких выдающихся мыслителей, как Л.Н.Толстой, Ф.М.Достоевский, художников И.Е.Репина, А.И.Куинджи, критика В.В.Стасо­ва [20; 21, с.58]. И нынешнее наше приобщение к творчеству “русского духовного ренессанса” – философов, поэтов, писате­лей и драматургов рубежа XIX-XX веков, вводит нас в духовную атмосферу России, современную Рерихам.

Проф. Г.Ф.Тамарченко (ленинградский ученый) и известный петербургский искусствовед и рериховед В.П.Князева были, ве­роятно, первыми, обратившимися к изучению места творчества Н.К.Рериха в истории российской философской и религиозно-философской мысли[15]. Оба напомнили о блистательной плеяде русских философов и мыслителей, создавших на рубеже века ту “богатую интеллектуальную почву, которая взрастила гений Ре­риха” [21, с.58]. В центре внимания обоих, естественно, был и во­прос о влиянии на миропонимание Н.К.Рериха философии все­единства Вл.Соловьева. Отмечая влияние на взгляды Н.К.Рериха идеи всеединства, каждый из исследователей выделил и ту новую направленность, которую Рерих придал этой мировоззренче­ской концепции.

В отличие от своих предшественников, подчеркивала В.П.Князева, Рерих “не только смог осуществить идеи всеедин­ства на практике, и притом в широком международном масшта­бе”, но и “внес неоценимый вклад в разработку мировоззренче­ских проблем”, ...“открыл путь к созданию нового этического учения, которое по сути своей универсально для народов всей Земли” [там же, с. 59].

Г.Ф.Тамарченко указал на важность идеи синтеза культур Востока и Запада в мировоззрении Н.К.Рериха, а также выделил мысль о глобальности его подхода в целом, вмещавшего разви­тие всех мировых религий и не ограниченного рамками христи­анства, в пределах которого неизменно оставались Вл.Соловьев и его последователи. У них, по его словам, “весь азиатский мир практически выпадал из схемы исторического прогресса”.

Мы также полагаем, что глубокое проникновение в древнюю мудрость Востока обогатило миропонимание Рерихов и позво­лило им взойти на еще более высокие вершины познания исти­ны. В “Культурной Беспредельности” они не только вместили взгляды наших великих отечественных мыслителей на культур­но-духовную эволюцию человечества, но и пошли далее, выра­зив в своей концепции недосказанное ранее. Тем более важным представляется углубленное исследование всей темы преемст­венности в этой концепции творческих достижений русской ре­лигиозно-философской мысли.

В нашей стране к идее всеединства Вл.Соловьева привлечено особое внимание. Этой теме посвящены монографии, ведется полемика. Мистическая одаренность, в сочетании с необычай­ной эрудицией, в особенности в области западной философии, позволила нашему великому христианскому гуманисту создать основы философской системы, утверждавшей “универсальную традицию общечеловеческого и общеевропейского” [22, с. 23]. Известен и его интерес к восточной философии. Цель его пер­вой поездки за границу от Московского университета (1875 г.) состояла в “изучении индийской, гностической и средневековой философии” [23, с. XII]. И основные его занятия во время этой поездки проходили в Британском музее Лондона, славящемся богатством духовных сокровищ культур Востока и Запада, все­го человечества. Его система, продолжая “единый поток русской культуры”, творчески претворила идеи и любимых им Платона и Оригена, гностиков, Иоанна Скот Эуригены, Якова Беме, Баадера и позднего Шеллинга. “Всеединство” понималось Вл.Соловьевым как “простор частного бытия в единстве всеобщего” [24, т. 2, с. 362]. В основании его – “Всемирная Идея”, или “Иде­ал Бытия”, как Высшее Благо, Истина и Красота. Его положения об “абсолютной солидарности всего существующего” и утверж­даемый им тезис: “Бог – все во всех” [24, т. 2, с. 395-396] по сути близки древнеиндийским постулатам “о единстве в многообра­зии” и “единстве всего сущего”. Его учение о Богочеловечестве, учение о Красоте и учение о нравственности стали главными ос­новами этой системы.

Идею Богочеловечества сам Вл. Соловьев считал “основной идеей христианства” [14, №1, 1990, с. 124]. В этом учении Н.А.Бердяев видел главную заслугу Вл.Соловьева перед рус­ской религиозно-философской мыслью [14, №2, с. 110-111]. Поборником этого учения был и сам Н.А.Бердяев, не разде­лявший, впрочем, всецело взглядов Вл.Соловьева. Но и для не­го, как и для последователей Вл.Соловьева, истина о человеке “помимо христианства не может быть осмыслена” [14, №1, 1990, с. 127].

Сравнительное исследование концепции Культуры Рерихов и “истинного и положительного всеединства” Вл.Соловьева по на­правлениям всех его основных учений, дадут ответы на многие вопросы о том, что именно сближает и что разделяет мыслите­лей в их видении будущего единения человечества. Они помогут более глубокому философскому осмыслению концепции Духов­ной Культуры Рерихов и, что не менее важно, адекватной оцен­ке ее места в истории мировой и отечественной культур-философской и этической мысли.

Нельзя не признать, однако, что религиозно-философские взгляды Вл.Соловьева претерпевали изменения; они имели свои периоды глубоких прозрений и, возможно, свои спады, особен­но в конце жизни. Были и принципиально ошибочные представ­ления. И мы не можем здесь не отметить его заблуждение в трак­товке понятия “нирваны”. Это понятие, позднее признанное на­укой как состояние “сверхбытия” (О.О.Розенберг), озаренности или просветления, как “высочайшее бытие” (Е.И.Рерих), Вл.Соловьев понимал как небытие, как “совершенное уничтожение” [24, т. 2, с. 198], как “полное погашение жизни” [там же, с.129-130]. Во многом такая оценка нирваны объяснялась “филологизмом” в европейской буддологии в XIX – начале XX ве­ка, ведущим к извращению смысла важнейших понятий из-занезнания философских оснований этого учения [25, с.6-17]. К сожалению, эти ошибки вели и к искаженным представле­ниям Вл.Соловьева о буддизме, к недоверию к теософии, или, как он полагал, “необуддизму” Е.П.Блаватской; они питали и его страхи “панмонголизма”.

Такое неверное определение нирваны далее привело к еще более искаженным обобщениям философских принципов буд­дизма и индуизма в трудах некоторых русских философов и уче­ных. И хуже всего то, что эти ошибки прошлого впоследствии получили как бы новое рождение в воспроизведениях работ этих ученых в нашей печати, нередко без объективных научных комментариев, разъясняющих ошибочный смысл переводов этого понятия. Характерны в этом отношении статья известно­го ученого-лингвиста и этнографа кн. Н.С.Трубецкого “Религии Индии и Христианство” [26], а также, замечательная во многих других отношениях, работа русского философа В.П.Вышеслав­цева “Сердце в христианской и индийской мистике” [14, №4, 1990, с.55-87; репринтное издание 1929 г.]. В обоих трудах, к со­жалению, очевидна предвзятость позиции авторов к восточной религиозной проблематике. Особенно тенденциозный и уничи­жительный характер носит статья кн. Н.С.Трубецкого; в ней нирвана объявляется “духовным самоубийством”, а индуизм и буддизм “сатанинскими лжеучениями”.

Воспроизведение глубоко ошибочных и тенденциозных тол­кований основ великих религий Востока, причем толкований давно отвергнутых современным востоковедением, не только не приносит пользы, но в переживаемый нами период общей пси­хологической напряженности вводит в заблуждение читателя и может способствовать лишь усилению настроений невежествен­ного религиозного фанатизма и антагонизма.

Сравнительные исследования рериховской концепции Куль­туры несомненно интересны и по другим направлениям отече­ственной философской мысли. Не менее плодотворной может быть работа по изучению “религиозно-общественного” (Вал. Булгаков) учения Л.Н.Толстого и концепции Культуры Рерихов. Как это ни странно, но возможно, что из всех наших великих мыслителей мы меньше всего знаем именно о мировоззрении Льва Николаевича Толстого. Искажения и заблуждения вокруг его учения еще в дореволюционной России были во многом обусловлены гонениями церкви (отлучение его Синодом), действиями официальной цензуры, нападками черносотенцев.

Гонения продолжались и впоследствии. Ибо не только был огра­ничен доступ к его публицистическим произведениям, но и вся научная литература о нем, скованная, на наше несчастье, статья­ми В.И.Ленина, удерживалась в целом в тисках узкого и предвзя­того истолкования мира его идей.

Для исследования важна вся линия сопоставления взглядов Рерихов и “нового жизнепонимания” Л.Н.Толстого; здесь инте­ресно прежде всего его отношение к религии, включая и при­знание мудрости великих вероучений Востока, а также к культу­ре, искусству, науке, к идее самосовершенствования, космизма человека.

Известно, какой живейший интерес проявлял Л.Н.Толстой к Индии, к ее культуре, к философии Веданты и к буддизму, ос­новы которого он изучал по переводам первоисточников. Его знаменитое “Письмо к индусу”, а также переписка с М.К.Ган­ди – свидетельства глубокого сочувствия свободолюбивым стремлениям индийского народа...

Процесс формирования жизнепонимания нашего нацио­нального гения отражал богатую бурными событиями историче­скую эпоху, и учение Л.Н.Толстого так и не получило системати­ческого изложения усилиями самого основателя. Это умножает трудности сравнительного изучения; оно потребует самоотвержения и, быть может, коллективных усилий. Напомним, что в письме Н.К.Рериха к Рабиндранату Тагору есть и такие строки: “Для меня как символ нашей любимой родины России величай­шим является Толстой”[16].

АКСИОМЫ ЖИЗНИ

Но, вернемся к теме. Уже многое сказанное объясняет притя­гательность идей Рерихов в 1920- и 1930-е годы и рост вли­яния рериховского культурного движения среди народов раз­ных континентов мира. Остановимся, однако, еще на некоторых общих вопросах, помогающих увидеть целесообразность и муд­рую простоту подхода Рерихов. Целостность такого подхода рас­крывается во взаимосвязи всех направлений их мысли и практи­ческой деятельности, а точнее в космизме их видения всего происходящего. Одним из таких направлений было их обращение к вечным ценностям. В своих трудах, письмах, приветствиях к об­ществам Культуры Рерихи напоминали людям о вечных исти­нах, о смысле истинных жизненных ценностей, накопленных тысячелетиями опыта всего человечества. Н.К.Рерих называл эти вечные ценности “аксиомами жизни”. Он неустанно призы­вал к их более глубокому осознанию, как он говорил, “с новых точек нашего бытия”. Мы ограничимся лишь перечислением этих аксиом, понимание которых важно для человека, вступаю­щего на путь самосовершенствования. Порядок их изложения не определяет иерархии их значимости; все они важны и для ин­дивида, и для общества, и для человечества. К некоторым из них мы снова вернемся в последующих разделах; но будем помнить, что в рериховской концепции Духовной Культуры раскрытию содержания каждой такой ценности может быть посвящена не одна книга. Ибо истинный их смысл выражает связь с основами Бытия, с законами Вселенной.

Напомним и об одной общей преамбуле: Рерихи не ограни­чивали никого какой-либо “стандартной” программой. Какое Учение приведет скорее к расширению сознания? Совершенно индивидуально делает человек свой выбор и идет по этому пути. Ведь “основное пламя Культуры, – повторим, – будет едино, но искры его в жизни будут индивидуально и драгоценно мно­гообразны”. Для человека, вступающего на путь культурного совершенствования самое главное – искреннее, непоколебимое сердечное устремление к такому совершенствованию, а значит, и к обретению нравственной чистоты, неотделимой от устремле­ния к Свету.

Труд на общее благо, близость и бережность к Природе – ка­тегории вечных истин. Эти представления, истоки которых ухо­дят в глубь тысячелетий, Рерихи снова и снова напоминали как краеугольные принципы самовоспитания человека. Умение тру­диться, умение организовать свою жизнь в ритме труда Рерихи считали одной из основных ценностей. Они относились к труду как к главному, фактору воспитания духа. Каждый труд должен быть обоснован и осмыслен. “Цель его должна быть ясна преж­де всего самому творящему, – говорил Н.К.Рерих. – Если тру­женик знает, что каждое его действие будет полезно человечест­ву, то и силы его приумножатся...” [28, с. 314].

Рерихи утверждали сознательную потребность в труде, “желанность труда, как такового”.

В их видении самоотверженный труд на Общее Благо есть ос­нова жизни.

“Любить труд любимый, – отмечал Николай Константино­вич, – совсем не трудно. Не в том дело. Каждому в жизни при­ходится встречаться со всевозможными обязательствами, в вы­полнении которых он должен приложить труд. Иногда этот труд будет протекать в совершенно неожиданной области. Придется спешно познавать, придется проявлять доброжелательную на­ходчивость. Достигнуть этого можно лишь, если в сердце не по­тухла желанность труда как такового... Если каждый труд осо­знается как благо для человечества, значит, он будет тем самым желанным праздником духа” [29, с. 186].

“Труд всегда прекрасен”.

“В труде – благодать” [28, с.314].

Забота об окружающей природе, о “братьях меньших” ут­верждалась Рерихами как непременное условие культурного существования. Пропаганда разумного отношения к природе составляла одно из главных направлений просветительской ра­боты рериховских обществ.

“Зов о Культуре, зов о Мире, зов о Творчестве и Красоте до­стигнет лишь ухо, укрепленное истинными ценностями. Пони­мание жизни как самоусовершенствования во благо народное сложится там, где твердо почитание Природы” [10, с.80].

Приближаясь к природе, которая во всех высших проявлени­ях растительного и животного мира самоотверженна и созвучна с миропорядком Вселенной, воспринимая Вселенную как При­роду, а себя ее частью, человек должен созидать и свою жизнь по ее законам.

Искусство и знание Н.К.Рерих полагал “единственной опо­рой жизни”. Истинное знание неотделимо от искусства. А пото­му к области искусства Н.К.Рерих относил не только его обще­принятые формы, как живопись, музыку, поэзию, театр, архи­тектуру, литературу и пр., но и науку “в ее лучших открытиях”. Именно во вдохновенном сердцем творчестве искусства Рерихи видели “высший стимул” для обновления духа, а, значит, и пана­цею жизни. Именно искусство раскрывает человечеству новые облики красоты Земли и Космоса. Его огненная стихия способ­на мгновенно преобразить дух человека и вознести его к ново­му пониманию Истины и Красоты. В таком широком понима­нии искусство выступает мощным импульсом к возрождению духа, к единению всех творческих сил духовно устремленного человека. И, предвидя высокий расцвет искусства в Новой Эпо­хе, Рерихи утверждали самое широкое его значение для жизни современного человечества. “Искусство для всех!” – был зов Н.К.Рериха.

“...Но чем же вызовете дух ваш? Чем вскроете то, что у мно­гих засыпано обломками обихода? Твержу. Повторяю: красотой искусства, глубиной знания. В них, единственно в них заключены всепобедные заклятия духа. И очищенный дух вам укажет, кото­рое знание истинно, которое искусство подлинно” [30, с. 39].

“...Искусство во всех его проявлениях и во всех условных формах, всегда будет началом духовным, будящим устремление к Красоте, к Высшему, и в этом его главное и величайшее значение. Ибо, действительно истинное устремление к красоте приве­дет нас к пониманию высшей Красоты законов, управляющих Вселенной, выраженных в Совершенном Разуме и Совершен­ном Сердце” [1; п. 19.06.33].

“Через искусство имеете Свет”[17].

Рерихи остро чувствовали губительные последствия наступ­ления на Культуру “цивилизованного варварства”. Они видели, как бурный рост техницизма и меркантилизма, сопровождае­мые деградацией морали, хищническим отношением к приро­де, уводят человечество с пути истинной эволюции. Николай Константинович с болью отмечал “расчленение” сознания чело­вечества “в общем разложении мира”, “окостенение” или безду­шие людей. Это расчленение, эта поляризация человечества шла именно по духовно-нравственному признаку, “по линии Куль­туры”.

“Резко, по линий Культуры, раскололся мир, – говорил Н.К.Рерих. – Сколько же созидательного добра должно быть пролито, чтобы обмыть всю запекшуюся кровь?”

“Не как отвлеченный символ, но как психо-физическую ин­волюцию надо признать этот процесс инволюции. ...Бездушные люди формируются здесь, на глазах наших” [10, с. 200].

Стремясь помочь людям, Рерихи привлекали внимание к еще одной “аксиоме жизни”. Речь идет о постулате древнеиндийской мудрости о природе мысли как “высшей энергии”, как “живо­го фактора сущего”, как своеобразного магнита, притягиваю­щего к себе подобное. Рерихи на своем личном опыте осознали истинность этого постулата. Их не смущал тот факт, что боль­шинство ученых Запада не воспринимало эту идею. Рерихи утверждали ее; им было ясно, что именно для западного созна­ния понимание природы мысли имеет наиважнейшее значение как условие выживания людей в наступивший переходный пе­риод к новому циклу эволюции человечества.

Рерихи знали, что век “слепой веры” прошел; что черта наше­го времени – стремление к сознательному отношению ко всему происходящему. И они раскрывали глубокое значение осозна­ния человеком широчайшего диапазона энергии мысли – от состояния ее созидательной и спасительной огненной животво­рящей мощи, присущей просветленному человеческому духу, до злобных, мелких, ничтожных и путаных мыслей, ввергающих их носителя в хаос и разложение.

“Ведь именно мысли создают нашу внутреннюю сущность. И если эти энергии очищены и утончены, то ясно, что они могут созвучать или притягивать лишь такое же чистое, и потому все злобное и низкое не сможет уже коснуться нас в полной силе” [1,т. 2, с. 96; п. 21.01.36]. А потому “нет более точных весов, неже­ли те, которые сам человек носит при себе, и именно его аура, сотканная из энергий, побуждений и мыслей, является таким ме­рилом. Именно эти энергии несут дух на сложенную им самим высоту” [1, т. 2, с. 44; п. 17.10.35].

Свойство магнита, учили Рерихи, имеет одно из важнейших значений в природе мысли. Как “радость может магнитным то­ком привлечь из пространства радость”, так и каждая мысль мра­ка и ненависти “порождает наслоения тяжких флюидов, которые притягиваются и собираются тождественным сознанием”. По­следнее особенно важно понять, предостерегала Е.И.Рерих:

“Помните, что мысль действует как бумеранг, ибо посланная сознательно человеку, в котором нет тождественной с нею виб­рации, возвращается к пославшему, по пути усиливаясь тожде­ственными вибрациями, всегда в изобилии носящимися в про­странстве и ищущими соединения. Легко можно представить себе, какое разрушающее действие может получиться для по­славшего, если мысль его была полна злобы!” [1, т. 1, с. 53; п. 17.08.30].

В разделе о роли науки мы вернемся к вопросу о значении мысли, коснемся и вопросов творчества. Здесь же подчеркнем важность качества мысли как изначального условия духовного продвижения человека. Разъясняя принципы формирования в человеке его духовной индивидуальности, Рерихи подчеркивали ценность земного воплощения. Ибо духовность, как высшее со­знание человека, развивается в нем только при жизни на Земле. Потому и значимость свободной воли, т. е. свободного созна­тельного избрания каждым направления своего ума, своих жела­ний и устремлений, оказывается решающим условием эволю­ции и инволюции его духа. В этом сознательном выборе и про­является распознавание человеком добра и зла и, следовательно, его личная ответственность за сделанный им выбор. Предан­ность добру, по Учению, и есть основа жизни [31, §465].

И Рерихи вели подлинную битву за понимание необходи­мости самоконтроля за качеством мысли и, соответственно, за словом и действием. Помочь человеку очистить свой дух, свои мысли-энергии, обратить их к Красоте, наполнить их Светом Прекрасного было их специальной заботой. Вносилась по­правка в известное изречение древних – “Красота спасет мир”; в “Живой Этике” смысл его усиливался, оно читалось иначе: “Сознание Красоты спасет мир”.

В условиях тяжкого духовного кризиса, общего огрубения, “эпидемий” сквернословия, наркомании и прочее и прочее, са­моконтроль над мыслью оказывается важнейшим практиче­ским средством очищения и преображения мышления челове­ка. В ряд зла, ведущего к распаду человеческой личности, Рерихи относили и всякого рода черную магию. Она уже принесла непо­правимый вред человечеству; только невежество людей и сопут­ствующие ему легкомыслие и небрежность способствовали в XX веке ее пагубному распространению.

Не поощряли они и разные методы механических упражне­ний; эта по-своему застывшая, искусственная область соприкос­новения с инобытием давно утратила свое прежнее значение и тем более девальвируется в процессе обновления энергообмена Земли и Космоса. Основа достижений, – учили они, – “не в ме­ханических приемах, а в преображении внутреннего человека, сфера которого лежит в мире мысли”.

Утверждение же в жизни людей таких понятий, как Красота, Радость, Любовь, Подвиг, Самоотверженность, Молитва, Мило­сердие, Культура, означало их приближение к Высшему миру, к гармонии Бытия Прекрасного. Напомним, что для древнейше­го сознания Прекрасное мыслилось как неотъемлемое свойство Космоса, как Совершенство, Гармония, Божественная Идея и Истинная Высшая Красота, исходящая от Единого. С падением же морали и духовности все эти понятия постепенно теряли свое реальное значение и, превращаясь в отвлеченность, либо иска­жались, либо изгонялись из обихода людей.

Рерихи стремились вернуть подлинное значение всем этим вечным символам Истины, раскрыть их простой и в то же время глубокий Космический смысл. Ибо мысли о Прекрасном стали для человечества нуждой часа – наполняя дух Светом, они об­легчают очищение пространства, прорыв к его высшим слоям, доступ к Земле потоков Благодати.

“Мы просим наших друзей каждый день мыслить, произ­носить и применять понятия Красоты и Культуры, – писал Н.К.Рерих. – В этом нет ничего нового, ибо вообще ничего но­вого нет. Но мы собираем около этих ценных понятий новое усилие, мы стремимся помочь напряжению созидательных энергий. Мы стремимся изучать и воплощать так называемую абстракцию в реальность... Мы видим постоянно, что самое ре­альное учение жизни превращается искусной риторикой в недо­сягаемую абстракцию и для успокоения малодушия передается в недосягаемую облачность. Сделать эти искусственно созданные великие абстракции реальностью и сущностью жизни есть бли­жайшая задача Культуры” [15, с. 26].

В сущности, все окружающее, все, с чем человек сталкивает­ся в своей жизни, обретает космическое измерение через приз­му культурного подхода Рерихов. Особое краеугольное значе­ние они придавали вопросу о положении женщины. Поднять роль женщины в обществе, предоставить ей равные права с мужчиной во всех сферах общественного и государственного строительства, предусмотреть самые широкие возможности для ее духовного самовыражения – Рерихи полагали важнейшим и безотлагательным условием возрождения духа всего человечест­ва. И наоборот, отказывать женщинам в полноте прав, это зна­чит идти против законов эволюции, по пути вырождения человечества. Именно нынешнее приниженное положение женщи­ны в мире является грубым нарушением Закона Космической Гармонии, в основе которого – равенство мужского и женского начал. Нарушение равновесия этих начал – одна из главных причин бедствий нашей планеты.

По Учению Живой Этики, с переходом к “Эре Культуры”, к “Эре Духа”, к “Эпохе Майтрейи или Великого Сострадания” – спасение человечества и планеты вручалось женщине. “Знамя великого Равновесия мира дано поднять женщине”, – сказано в текстах Учения [6, ч. 3, §241]. Новая эпоха провозглашалась также и “Эпохой Матери Мира” – “великого творческого нача­ла” как воплощения “вселенской материнской любви”. Призы­вая предоставить женщине достойное место во всех сферах жиз­ни общества, Рерихи, разумеется, не выступали за какое-либо умаление или ограничение духовного творчества другой полови­ны человечества.

“Творчество мысли, искусства и строения жизни одинаково принадлежит обоим началам, ибо они от духа. Есть характерные особенности у каждого начала, и это создает всю красоту жизни. И особенности эти должны быть выявлены во всей мощи, тогда снова проснется в духе спасительная красота романтизма и геро­изма. При утончении сознания и чувств, ярко выступит красота назначения обоих полов” [1; п. 17.04.34].

“Лишь большее знание, лишь прекрасная мысль могут пер­венствовать, и в этом первенстве заключается закон Космоса” [1; п. 23.08.37].

Терпимость и сотрудничество провозглашались Рерихами двумя основами, “на которых будет создаваться Новая Эпоха” [1; п. 21.05.35]. Как и забота о мире, они выступали дополняющи­ми друг друга понятиями. Неотделимые от Культуры, они ут­верждались как “священный оплот человечества”. Мир, сотруд­ничество, терпимость, взаимопомощь, забота о ближних, об Об­щем Благе – это основы бытия, облагораживающие все стороны жизни – отношения в семье, между конфессиями, сословиями, народами и государствами. Это знаки Новой Эпохи, как единст­венно приемлемые формы культурного существования.

В процессе мирного сотрудничества, обмена подлинными культурными ценностями и достижениями народов будет про­исходить их сближение и накопление общей “чаши” сокровищ для взаимного духовного обогащения. Именно на всеобъединяющем языке культуры, дающей людям язык международного взаимопонимания, на путях творческого взаимообмена в искус­ствах и науках, Рерихи предуказывали мирное объединение че­ловечества в будущем в единую семью народов, в единое мировое братство, в единую “Общину Мира”. Толкования понятия “община” в Учении Живой Этики “многоразличны, но русло их одно” [32, §263, 265]. Оно – в устремлении к миру, к улучше­нию, совершенствованию жизни. Отсюда, сотрудничество – есть основная идея “Общины”, ее символ. К нему должно стре­миться на разных уровнях проявления и разнообразия подхо­дов, начиная от семьи, рода, племени, народа, ...до объединения наций – мирового сотрудничества или “Мировой Общины”, как Братства всех людей Земли и как сотрудничества с Космо­сом, как “Мировой Общины” Земли и Космоса.

О РЕРИХОВСКИХ ОБЩЕСТВАХ КУЛЬТУРЫ

Итак, путь в это прекрасное будущее, считали Рерихи, от­крывает Культура. А Учение Живой Этики, дающее ясную и интегрированную картину человека во Вселенной, является ее истинным научным основанием. Это та “система жизни”, без которой, как сказано в “Агни Йоге”, социальные движения превратятся “в маскарад стариков” [5, §199]. Но “секрет” успе­ха рериховского культурного движения в предвоенные годы был заключен не только во “всеохватной мудрости” Учения. Этому способствовала полная свобода и ненавязчивость его распространения. Рерихи никогда “не зазывали” и “не навязы­вали” книг Учения. Не меньшее значение имела и комплексная основа практической деятельности рериховских обществ. Они не были обособлены от общекультурных просветительских за­дач местного и государственного значения. Но цели широкого культурного просвещения естественно сочетались с идеями ин­дивидуального духовно-нравственного совершенствования в свете ценностей концепции Культуры Рерихов.

В конце тридцатых годов XX века более чем в тридцати странах было уже свыше 80 обществ, включая и получившие известность музеи и Ассоциации и небольшие кружки имени Рериха (Нью-йоркский музей, Вашингтонское общество, Па­рижское общество, Центр в Брюгге, Латвийское общество дру­зей музея имени Н.К.Рериха, Южноафриканское общество имени Рериха, Германское общество имени Рериха в Берлине, общества в Финляндии, Колумбии и других странах [20, с. 209-210; см. также 15].

Формы деятельности обществ были самыми разнообразны­ми. Там читались лекции, давались концерты, проводились вы­ставки, по возможности велись курсы “по различным отраслям искусств, религий и наук” [1; п. 08.09.34]. Вопросы просвещения и воспитания выходили на первый план, сочетаясь с накоплени­ями практических знаний и умений. Каждый человек, полагали Рерихи, – “должен непременно изучать и располагать хотя бы одним мастерством и ремеслом”.

Е.И.Рерих призывала не ограничиваться работой внутри общества, а всеми мерами устанавливать широкие контакты, оказывать помощь библиотекам, связываться через клубы со студенчеством, рабочими и, в особенности, с работницами пред­приятий, со школьной молодежью, с детскими домами, устраи­вать выходы в заведения для малолетних преступников и т. д. и т.п. [33,с. 67].

Все рериховские общества были “прежде всего культурно-просветительными учреждениями”, действующими “на общест­венных началах”. Для Рерихов просто не могло быть никаких других форм создания общественных организаций, кроме как по истинному зову сердца. Когда Н.К.Рерих писал об организа­ции обществ и других культурно-просветительских учреждений “на общественных началах”, смысл этих слов соответствовал их истинному содержанию: имелись в виду именно демократичес­кие формы организации и управления такого рода “учрежде­ниями”.

В книге “Врата в будущее”, в статье под тем же названием (1936 г.) Николай Константинович, обобщая свои, как он выра­зился, “основные изначальные мысли” о Культуре и значении культурных учреждений, в частности, писал: “Мы всегда стояли за общественное начало. В свое время в России, принимая ру­ководство обширным Просветительным Учреждением, я прежде всего поставил условием установление Совета Профес­соров, облеченного правом решающего постановления. Общее дело должно и решаться общественно. Также и вся финансовая сторона находилась в руках Особого Комитета, составленного из испытанных финансистов. Кроме того, строжайшая Ревизи­онная Комиссия ведала всеми отчетами. Семнадцать лет рабо­ты лишь подтвердили, что общественное начало должно ле­жать в основе общего дела...” [28, с.317-318]. Демократизм внутренней организации и управления обществ, их свобода в выборе форм и направления деятельности не освобождали, од­нако, от одного, общего для всех положения. Для всех “обществ культуры”, как их еще называл Н.К.Рерих, обязательным было стремление к взаимному сотрудничеству и помощи. Рекомен­дуя использовать “самые различные формы работы обществ”, Н.К.Рерих добавлял: “но в одном все общества должны помочь друг другу. Общество есть общение. А всякое разумное обще­ние есть сотрудничество. Само понятие Культуры обязывает нас к этому сотрудничеству и к посильным светлым посевам” [10, с. 105].

“Будем смотреть на сотрудников, на учащихся, на всех приоб­щающихся как на ближайших деятелей и друзей”, – писал он. – “Не будем огорчаться трудностями, ибо без трудностей нет и достижения. И будем всегда твердо помнить, что все труды должны быть истинно полезны человечеству. Потому и качест­во этих трудов должно быть высоко. Должно быть высоко и ка­чество взаимосердечности, ибо не разделимы сердце и Культура” [28, с. 318].

Деятельность рериховских обществ “на всех материках” но­сила многоплановый характер. Учитывая своеобразие нужд на местах, они не только участвовали в деле просветительства, каж­дое на своей родине, но и выходили к задачам, стоящим перед человечеством в планетарном масштабе. Они выступали в еди­ном движении за провозглашение Знамени Мира и подписание Пакта Рериха, за создание Всемирной Лиги Культуры, за подня­тие роли женщин и их единение, за свободу мышления и твор­чества, за распространение Знания и Красоты во всех сферах жизни человека.

Духовное ядро каждого общества составляла группа после­дователей, вдохновленных идеями Учения Живой Этики. В сво­их письмах к Рерихам они делились планами работы обществ, их заботами, обращались с вопросами по Учению и получали обстоятельные разъяснения и советы. В те годы Н.К. и Е.И. Рери­хи были поистине объединяющим и направляющим центром этого культурного движения. Было бы заблуждением полагать, что деятельность этих обществ не встречала противодействия и не имела внутренних трудностей. Но это уже отдельная тема. Всестороннее изучение опыта практической работы рерихов­ских обществ довоенного времени может оказаться очень по­лезным для нынешних организаций рериховского движения при всем своеобразии и различиях в условиях их формирова­ния и активности.